02: ВИЗИТ ОХОТНИКОВ Перед тем, как разделиться, Охотники отъехали от баррикады на довольно почтительное расстояние и свернули с проспекта на менее приметные улицы. Казалось, некогда район Черепиц целиком состоял из паутины переулков, где завывал среди частокола кирпичных труб ветер, а в длинных подворотнях окончательно терялись снулые отсветы зимнего дня. Жан неминуемо вспомнил бы трущобы родного Парижа, с французской меткостью выражений именовавшиеся Чревом. София же находила немало общего с задворками Вены, а Марко вспоминал кварталы римских трущоб. В конечном итоге, все города похожи друг на друга — они мрачные и тесные, не оставляющие в щелях улиц места для манёвра, для радушного взмаха рук.
Потускневшая от времени табличка, некогда блестевшая свежей латунью, сообщила Охотникам, что проспект, который они оставляли позади, именовался бульваром Святой Анны. Следом чернели провалами витрины когда-то располагавшегося здесь ювелирного магазина, а изнутри тянуло сыростью. Огонь, давно сожравший его интерьеры, потух задолго до их прибытия. Вряд ли его тушили: скорее выносили всё, что можно было вынести, не обращая внимания на хозяина и его мольбы.
Картина разрушений из раза в раз повторялась на каждом углу, каждом перекрёстке. Как и в деревнях, оставшихся позади, многие окна и двери оставались наглухо заколоченными — люди уходили из этих мест, надеясь вернуться. Штабеля мёртвых тел у обочин тракта рассказывали о пристани этих надежд. На некоторых из дверей ветер трепал полуистлевшие бумаги, точь-в-точь такие же, что была прикреплена к дверям будки городового при въезде в черту города. Там, где его ещё можно было различить, виднелся какой-то официальный штамп.
Временами вой ветра сменялся треском отдалённых выстрелов — не чаще, чем раз в четверть часа. Эхо их лениво играло среди пустынных мостовых, постепенно умолкая. И, порой, даже досюда долетал едва слышный волчий вой. Где-то в кирпичных коробах оставленных домов что-то трещало и рушилось, заставляя лошадей с испуганным ржанием подаваться назад. Старик ругался, кряхтел, но было видно, что и ему куда как по душе присутствие Марко рядом. За тёмными окнами с давно разбитыми стёклами не было даже следа движений. Но что-то, казалось, жило за ними.
Что-то провожало карету взглядом ещё более мрачным, чем глаза выживших.
В конечном итоге, Фиоренти остановил свой выбор на нешироких воротах, укутанных снежной шапкой. Под кирпичной аркой должны были иметься створки, но кто-то снял их с петель, оставив неприметный въезд во внутренний двор, стиснутый между тремя однотипными домами в четыре этажа. Внутри было темно и тихо. И, как казалось, сюда давно не заглядывали люди. В углу даже имелась гранитная ниша, где раньше журчал фонтан, вырываясь из пасти львиного барельефа. Сейчас нишу завалило снегом, непотревоженный снег устилал и камни мостовой: кажется, двор действительно не попадал в сферу внимания местных.
Здесь и разделились.
София и Марко выбрались обратно на улочку. Перед ними стоял выбор — какой путь избрать.
Марко указал на крыши домов, снова закрывая лицо всегдашней маской:
— Я буду сопровождать вас. Мы не знаем город, а оттуда я смогу ориентироваться по реке.
София зябко кивнула, подняв воротник. Фиоренти продолжил:
— Постарайтесь держаться в стороне от главных проспектов и идти не очень быстро. Перед тем, как пересекать улицы, дожидайтесь моего сигнала. Я проверю, чтобы не было лишних людей.
София снова кивнула, на всякий случай пошевелив поворотное колесо в длинной рукояти сабли-косы и убедившись, что оно не замёрзло. Потом едва заметно улыбнулась:
— Попробуем вновь проявить нашу неподражаемую тактичность. Прошу, маркиз.
— Дамы вперёд, — глухо откликнулась маска.
— Но я настаиваю.
Переглянувшись в последний раз, Охотники быстро зашагали по улице. В какой-то момент маркиз свернул в подъезд, переступив через выбитые двери, а София, умерив шаг, продолжила идти.
Снег негромко хрустел под её сапогами. Старшая Охотница не очень-то и пряталась, просто шла вдоль уличных стен, каким-то незаметным образом перетекая из теней в тени. Тёмный плащ и треуголка растворялись в первых сумерках, скрывая её надёжнее, чем, например, надетый на голову парковый куст. На каждом перекрёстке она останавливалась, дожидаясь едва слышного двойного свиста — потом шагала дальше, а где-то над её головой небо на мгновение пересекал чёрный росчерк.
Маркиз следовал за ней.
Когда требуется, Охотники умеют быть незаметными. Вернее, пожалуй, сказать иначе: Охотники знают, где находиться, чтобы остаться незамеченными. Фиоренти бежал вдоль карнизов, порой настолько узких, что он откровенно рисковал сорваться вниз. Временами ему приходилось цепляться за выдающиеся над скатами крыш наличники чердачных окон, запрыгивая выше, к самым конькам. Тогда под каблуками хрустел уже не снег, а черепица, а от горизонта до горизонта Марко наблюдал раскинувшийся тёмный город. Белый снег и тёмные силуэты домов распростёрлись почти бескрайней панорамой, рассказывавшей о былом величии Пальмиры, жемчужины севера. Далеко на востоке поднимались фабричные трубы — некоторые Литейные до сих пор работали. На северо-западе река Флега вырывалась в раздолье собственной дельты, чтобы затем влиться в серые, как завещание палача, воды Клаадского моря.
Это был великий город.
Был; но Зима почти сокрушила его.
Спрыгнув на очередной балкон, Фиоренти быстро огляделся: по его прикидкам, они находились над улицей, параллельной бульвару Святой Анны. Было пусто. Негромко свистнув, маркиз указал Софии на замеченную им сквозную подворотню. Та кивнула. Проследив, как серая фигурка скрылась в темноте, Марко перевёл взгляд выше. Перед ним стояла задача сложнее — координируя путь напарницы по земле, он сам был вынужден двигаться по гораздо менее удобному маршруту. И если неширокие переулки он преодолевал прыжком с разбега, то десять ярдов пространства составляли непреодолимый вызов его акробатическим талантам. Но он придумал выход. Вскоре, выбрав позицию ровно напротив понравившегося ему здания, Марко раскручивал над головой верёвку.
С негромким лязгом грузик на её конце зацепился за печную трубу дома на противоположной стороне — и Фиоренти, оттолкнувшись изо всех сил, как крылатый маятник перелетел над улицей, так и не коснувшись её мостовой. Маркиз метил не куда-нибудь, а в высокое окно, намертво схваченное причудливыми узорами инея — другого способа безболезненно остановить прыжок он не нашёл. Но всем приходится чем-то жертвовать, а пары осколков Марко не боялся. Сгруппировавшись, Фиоренти плечом вперёд влетел в старомодную гостиную, сопровождаемый негромким хрустальным звоном и облаком сверкающих осколков. Перекувырнувшись на полу, маркиз вскочил, сбрасывая с плеч стекло и снег, и, не сбавляя темпа, пронёсся сквозь большую квартиру. На обоях, где раньше висели картины, теперь пестрели светлые квадраты. Мебель была накрыта запылившимися чехлами, а шкафы стояли, раскрыв дверцы. Везде царила пустота, а владельцы вряд ли собирались возвращаться,вывезя всё, что могли вывезти.
Высадив дверь на лестницу и преодолев два пролёта, Фиоренти вновь оказался на крыше, но уже на другой стороне улицы. Вся операция не заняла и трёх минут. Над далёким морем последние лучи низкого солнца болезненно резали глаза, вот-вот готовясь раствориться в снежной мгле. Внизу, прижавшись к углу кирпичной стены, стояла София, с некоторой тревогой дожидаясь условного знака. А перед ними...
А перед ними распростёрся Парадный Квартал. Улицы переходили в ухоженные проспекты и бульвары. У запертых ворот особняков важно прохаживались часовые. Витрины контор и магазинов, хоть и изрядно обедневшие, сияли газовым блеском ламп. Над изящными особняками трепались флаги родовых семей или торговых консорциумов. Где-то вдали шумели кареты и экипажи, белели аккуратными аллеями скверы и всё так же возвышались на площадях памятники владыкам прошлого. По мостовым вышагивали люди при тростях и цилиндрах. Спешили рабочие, нагруженные мешками с кирпичом, и телеги с припасами — каждую из них сопровождал конный разъезд федеральных солдат.
Они сумели войти в ещё живое сердце Пальмиры.
Проникновение можно было считать успешным.