Сай пожимает плечами "испугу" Лиссара, мол, работа такая: тихо ходить и метко стрелять, и "виноватится":
- Никогда не скрывала, что навредаю вред.
Сай навредает. Как-то так получается. Не всегда, но часто.
И она смеется упоминанию о куске лапсая, хохочет в голос:
- Что мы теперь станем делать без твоих яиц?
Огромного труда стоит унять смех, вновь посерьезнеть. Одергивает себя: работа!
Тихо идет следом, теряется в вокруг, чтобы вновь вынырнуть около в рубке, чтобы одной из первых увидеть находку, чтобы испугаться словам Лиса. Брови сдвигаются к переносице, и Сай коротко кивает. Она действительно верит страшным историям, хуже могут быть лишь ужастики. Сай никогда не смотрит ужастики, ни с кем, ни сама.
Мотает головой, стряхивая с себя наваждения. Она знает: это всего лишь иллюзии внутри. Ненастоящие, вымышленные воображением страхи. В настоящие Сай шагает, и чем сильнее пробирает настоящий, тем важнее ей шагнуть и преодолеть. Сай в общем-то не замахивается на "долго и счастливо", Сай важно "жить". Увидь черноволосая детенышей выворотков взаправду - расстреляет, ни поморщившись. Только ничто не может быть сильнее иллюзий, особенно, когда ты только стоишь и наблюдаешь их, без какой-либо возможности повлиять на ход событий, перетянуть мир на свою сторону.
Открывающийся в свете прожекторов найденыш заставляет тело вибрировать. Так возгорается страсть, страсть Черной до всего.
Щелчок. Налобный фонарь высвечивает широкую полосу света впереди себя.
Сай звонко целует Лиса в щеку с решительным заявлением:
- Я иду! Не догонишь!
И бежит. Войти, вбежать первой, снять пенку, присвоить себе самый смак открытия и находки, водить руками по пыли стен, пачкаться, жадно осматривать, задыхаясь от пьянящей новизны места и ощущая, как щиплет за ноги опасность вокруг - это страсть. Мания. Одержимость.
Сай одержима.