Бакусу были не чужды странности. Вот и на сей раз он, едва успел утихнуть гул битвы, достал свой Рог Изобилия и уже из него — печёную рыбу. Воздух, густо пропахший кровью кентавров, неохотно отступал под напором ветерка, гонимого волнами Спреха, уж никак не собирался делиться своим местом с ароматом пищи. Кто станет есть на поле сражения?!
— Бакус, зачем ты... — начал говорить Ериас, недоуменно подняв брови, но Бакус тут же заговорил, и воин-маг замолк, слушая своего товарища.
Ериас не мог поверить тому, что слышит. Такой длинный путь прошёл жрец Караметры вместе с ним, вместе со всеми, столько препирался с воином-магом на самые различные темы, касающиеся богов... А теперь он, бывший, наверно, душой всего отряда или, как минимум, его благочестием, решил покинуть их. Невообразимо! И всё же в этом был весь Бакус, и любовь его к Караметре была великой и неподдельной.
Ериас покачал головой.
— Может, всё же переночуешь с нами, а дальше пойдёшь своим путём? — спросил он, но его предложение осталось без ответа. — Что ж, прощай...
И потом, когда жрец Караметры пошёл дальше по ведущей в Сетессу дороге один, а отряд свернул в сторону вдоль реки, Ериас крикнул ему в спину:
— Мы ещё увидимся! Слышишь?! Обязательно увидимся, Бакус!
__________________________________
В сердце вовсю кипело ощущение, что, потеряв жреца, отряд сделал крупный шаг назад. Теперь не будет у героев защиты от предостерегающих их несчастий в грядущих испытаниях в виде чересчур добродушного и весёлого нрава Бакуса. Не будет больше — что уж греха таить! — еды из Рога Изобилия. Тут, правда, стоит помнить, что в последнее время еда эта стала безвкусна и не насыщала желудок, но сколько пирушек с ней было проведено в былое время! Не будет чудесных исцелений, происходящих всего за одно слетевшее с губ сетесского отшельника слово. Герои могли рассчитывать лишь на самих себя, и теперь их ситуация стала ещё сложнее с уходом Бакуса.
Ериас, весь в раздумьях, шёл позади отряда, вопреки своему обыкновению лезть всегда впереди и принимать все встречающиеся опасности на себя первым. Он даже совсем забыл об Аджани, присоединившимся к ним. Воин-маг не боялся сильных врагов, не боялся испытаний, что щедро льются на них богами, но поступок жреца Караметры сильно задел его. А не поступить ли ему также, как Бакус? Этот вопрос звучал на самый разный лад в его голове. Ведь у него там, в Мелетиде, осталась жена, которой однозначно сейчас непросто приходилось, да и к Эфаре Ериас не перестал питать уважение. Но... Надо было восстановить своё доброе имя, доказать богам, что они, герои, невиновны в том, в чём их обвиняют. И Ериас продолжал идти, глядя себе под ноги, пока отряд не вышел к озерку и Дамианос не предупредил о чудовищах.
— Глаза-то вырву при случае, но в камень они не превращают, — ответил воин-маг, доставая из ножен скимитар. — Кажется. Иначе бы здесь было полно человеческих статуй. Их сила заключается в чём-то другом.
Он не спешил лезть на василисков. Что-то сдержало его первоначальный порыв, поэтому Ериас смог стать свидетелем тому, как большие монструозные ящеры атакуют превращённого Арсеем в химеру Дамианоса. Они действительно не превращали в камень взглядом, но всё же Дамианос под их взором стремительно обрёл человеческую форму обратно. Рассеяли заклинание? Сделали каким-то образом охотнику очень больно?
Нужно было действовать, пока Дамианоса не сожрали, а ведь Ериас ещё обещал Керласу вырвать василискам глаза. Воин-маг побежал навстречу к ближайшему чудищу.