Разговаривать с богами, с теми, кто управляет Теросом, всегда было занятием будоражащим, увлекательным, но сейчас Ериасу хотелось больше спать, чем принимать благословение от Гелиода. Он пытался сосредоточиться на словах, которые произносил Арсей-Гелиод, но они ускользали от него, проплывали мимо него. Ериас чуть ли не тоскливо, по-детски смотрел на пол, ожидая, когда их отпустят. Воин-маг пробовал прикусить губу, чтобы вырвать себя из сонного состояния обратно в беседу, происходящую на вершине храма, но боль помогала ненадолго и ему вновь приходилось покачивать голову из сторону в сторону, чтобы не уснуть стоя.
Вчера ему некогда было отдыхать. Когда отряд вернулся в Мелетиду и застал город в таком состоянии... Ериас сразу же сбросил с себя всю поклажу и рванул вперёд. Окраины не пострадали, но они его и не заботили. Его родители жили в одном из прибрежных районов, и они могли пострадать — вот, что его сейчас волновало. И он бежал вперёд, по направлению к своему дому, огибая толпы людей и протискиваясь сквозь них, сокращая путь через переулки и постоянно всматриваясь в лица — знакомые ли это идут? Через упавшие колонны разрушенных зданий и большие обломки он пробирался уже медленнее, глядя по сторонам, иногда помогая тем, кому он мог помочь.
Дом его родителей разрушило волной, как и все прочие, но, самое главное, они остались живы и выносили остатки сохранившихся вещей. Только сейчас Ериас позволил себе несколько передохнуть, обнял своих родителей, послушал, что они говорят о случившемся, сказал им идти в храм Эфары или Гелиода на худой конец.
Дальше Ериас направился к дому Ксении. Он не мог сказать, что любил эту девушку, хотя ореолы её сосков порой маячили у него на задворках сознания, когда он засыпал в походе, а спор с её отцом о винах вспоминал с некоторым даже удовольствием. Ериас не мог этого сказать, но был просто обязан проверить, что с ней всё в порядке.
Её дом постигла такая же участь, и, к сожалению, без жертв не обошлось: погибла мать Ксении. Тело женщины, окутанное белым саваном, лежало на камнях, а подле неё находились выжившие дочь и муж. Ериас молча подошёл к ним, пожал руку хмурому отцу Ксении, подержал девушку в объятиях, успокаивая её. В течение двух часов он помогал им выносить их непострадавший от морской воды скарб наружу из разрушенного дома и тащить его до ближайшего устоявшего перед гигантской волной храма, где им могли предоставить ночлег.
После этого он вернулся к родителям и продолжил помогать им, а также всем людям, которых встречал по пути, потому что истинный мелетидец других жителей великого полиса Мелетиды в беде не бросает. Увы, сколько нибудь вменяемыми навыками лечения он не обладал, поэтому не мог оказать серьёзную помощь раненным и зажатым под обломками людям. Тут жрец нужен был.
В конце концов он вернулся на место, где оставил товарищей и сбросил свои вещи, и, найдя или не найдя (слишком уж мужчина устал к этому моменту, чтобы чётко осознавать, что делает) поклажу, двинулся оттуда в храм Гелиода спать.
Был ли то гнев Тассы, редкий, но столь сильный, что способен смести целый полис, или что-то иное, мужчина не знал.
— ... Дело, уничтожив армию Атрея и изгнав его союзника, Ашиока, — донеслось до Ериаса и он не мог не ответить даже сквозь сон.
— Ашиок — не союзник Атрею. Наоборот, Атрей пытался уничтожить Ашиока, мироходца, чтобы тот не навредил Теросу, и для этого он собирал армию. Ашиок хотел завладеть страхами эйдолонов, собранных вместе у алтаря Атрея. Если бы он смог это сделать, то стал бы слишком силён. Мы уничтожили армию Возвращённых, прогнали Ашиока, но проблема мироходцев остаётся. Атрей испортил твой Дар, но убил Алексию Ашиок, а не бог Перехода.
Ериас говорил, как мог, прямо, не пытаясь перечить богу Солнца, но рассказывая, как всё было, как он видел произошедшее своими глазами. Для того, чтобы высказываться осторожно перед Гелиодом или молчать вовсе, он слишком хотел сейчас спать.