Тиль вместе со всеми смотрел вверх. Другой вопрос, что так же как и большинство он не видел ничего кроме белого силуэта башни, казалось чуть светящегося в свете звезд и огней, на светлом фоне можно было рассмотреть темные провалы окон. Правда, чтобы увидеть хоть какие-то детали, света звезд было явно недостаточно. Мальчишка тяжело вздохнул на скалу то их еле втащили, а теперь предстояло ещё в башню влезть.
На вершине скалы, чувствовался свежий ветерок шедший с моря. Здесь не было той духоты и вони, что свойственна улицам внизу. Да и за башней на вершине утеса вряд ли кто-либо мочился чаще одного, двух раз в сутки. Так что дышалось тут необычайно легко.
Шум моря накатывающего на берег, с такого расстояния полностью поглощал шум ночного порта и сливался в один сплошной звук, мерно накатывающий и откатывающий, будто огромный великан. Правда, следующая ассоциация тут же убила всю поэтичность, когда шутёнок представил себе побережье в виде девы, и тогда поступательные движения великана-океана, принимали несколько недвусмысленные "телодвижения". От всех этих мыслей о море и воде Тилю захотелось искупаться, зачем они вообще поперлись на это сомнительное дело, по заказу старикашки, которого они не то, что не видели в лицо, а вообще слабо представляли
какую именно деву красть и есть ли вообще эта дева.
Тяжело вздохнув, мальчишка снова задрал вихрастую голову вверх, при этом бубенчики на его шутовской шапке еле слышно звякнули, и шёпотом сообщил всем:
- Я мог бы поднять веревку до окна, но я не вижу можно ли её там привязать. Если есть какой-нибудь крюк, я могу попытаться зацепить её за край, что-нибудь внутри или за решетку какого-нибудь другого окна.