По возвращении в Омерту, Старик выступил перед строем пленных лоялистов. Выглядели они сумрачно, снуло и понуро. Оно и понятно - поди угадай, что с тобой будут делать сердитые и обозленные потерями в своих рядах победители? Может, устроят тут филиал Бухенвальда, а то и поведут к стенке через одного. Перспективы мрачные.
Но суровый седовласый командир повстанцев свирепствовать не стал. Сказал он им вот что:
-Слушайте внимательно, бойцы. Вы попали в плен к силам, лояльным истинному королю Алармо Энрико Чивалдори. Железный Отряд Патриотов Алармо - борцы за свободу и справедливость, а не банда оголтелых анархистов. Наши солдаты не испытывают вражды к вам, своим компатриотам и согражданам. Всем вам, как я говорил ранее, будет сохранена жизнь, и условия содержания в плену будут конвенционными. Раненым будет оказана медицинская помощь. Каждый из вас получит возможность писать письма своим родным и близким в Сан-Моне, получать от них передачи. Будем надеяться, что наша освободительная миссия скоро закончится торжеством Правды, и вы сможете вернуться к своим семьям.
Желающие вступить в ряды наших сил и присоединиться к праведной борьбе против узурпатора получат такую возможность, однако, с рядом условий. Нести службу новобранцы смогут только в Омерте или иных освобожденных нами городах. Так же вам будет установлен испытательный срок, в ходе которого вы будете несколько ограничены в правах и свободе перемещения - во избежание актов нелояльности и попыток побега. Впрочем, любой проявивший себя в бою и кровью доказавший искренность своих намерений, станет полноправным членом Ж.О.П.А. без всяких оговорок. У меня всё.
Разобравшись с этим вопросом, Джаггер раздал указания остающейся в Омерте группе своих соратников, сам же поспешил в Сан-Мону - надо было налаживать быт в свежезавоеванном населенном пункте.
Ну а там все как обычно - пламенная речь перед собранием горожан о свободе, братстве и нерушимости легитимной монархии. Потом беседа с первыми лицами города, занимающими ключевые посты. Смещение подозрительных и открыто лояльных Райтману, продвижение нейтральных, или настроенных на волну реставрации законной власти. Размещение гарнизона, организация дежурств и патрулей. Призыв вступать в ряды Ж.О.П.А с немедленным зачислением добровольцев в действующее ополчение. Рутина.
Когда Дирк толкал свою прочувствованную телегу, он внимательно следил за настроениями в народе. По первому ощущению (после вполне подтвердившемуся), в общем и целом отношение к происходящему было скорее положительным. С другой стороны, Стариковские воззвания, кажется, не заставили людей воспылать уверенностью в завтрашнем дне и верой скорое крушение режима. Поссыкивал народец, что власть как поменялась, так же стремительно может поменяться и в обратную сторону. Не спешили горожане строить далеко идущие планы, короче. Да еще и семь завернутых в брезент тел, которые привезли с собой победители битвы при Омерте для передачи родным, на моральном духе местных, конечно, сказались.
Зато с набором в вооруженные силы дела пошли несколько веселей. Патриотически настроенная часть санмонитов охотно откликнулась на призыв к оружию. В этом, возможно, сыграли не последнюю роль агитплакаты, расклеенные по городу и пестревшие чеканными лозунгами на испанском языке. Плакаты были заготовлены заранее, и красиво и старательно исполнены краской по холсту сознательными и трудолюбивыми омертянками. Текст лозунгов Джаггер с любовью и фантазией придумал самолично, и с помощью Амиго перевел на испанский. Теперь шагая по городу, и видя эти произведения агитаторского искусства, ветеран здорово поднимал себе настроение. Звучные и жгучие фразы, столь мощно читающиеся на гортанном наречии конкистадоров, по английски имели несколько двусмысленный окрас. Здесь были такие тезисы как: "Ж.О.П.А - место для настоящего патриота!", "Ж.О.П.А - колокол свободы!", "Смело, товарищи, в Ж.О.П-у!" и даже просто "Ж.О.П.А - это правильно!"
Ну а потом Джаггер с головой окунулся в муштру новобранцев, на коем поприще проявил недюжинный талант. В самые сжатые сроки даже самый последний раздолбай в призыве у него перестал путать сено с соломой, научился браться за винтовку с правильной стороны, и даже иногда попадать в цель. Старик мог с уверенностью сказать, что новособранный взвод Сан-Моны теперь превосходил по боеспособности то стадо, с которым он тормозил колонну карателей.
Время шло. Приближались новые бои.