Стоило Кобу извлечь из-под одежд святой эльдианский символ, как повешенный сперва захлюпал носом, а потом и вовсе зарыдал в голос.
Сквозь хрипение и пускание соплей пузырями, слышалось одно лишь заунывное "Братаныы-ыых-хы-ыыы..."
Когда же наконец страдалец отдышался, слова из него полились даже не рекой, а стремительным словопадом:
- Ваер я! Ваер вар Реймс! Каюсь! Грешен! Очень грешен, просто страшно грешен! О, такого грешника как я, еще поискать! Но это в прошлом! Все в прошлом! Искуплено многократно, мучениями жесточайшими! Ибо поймали меня славные воины, величайшего из великих, славнейшего из славных, добрейшего из добрых (на этих словах Ваер принялся вертеть головой, словно пытаясь увидеть, не подглядывает ли кто за вами), самого могучего и преданного Императору комтура Пламеня. Да будет милостив ко всем нам Всепроститель так, как он милостив к нему! Поймали за то, что я имперскую службу бросил. И еще немного за то, стыдно сказать даже, что людишек местных того-самого, ел в общем. Подлых, богомерзких, злонамеренных язычников терзал зубами острыми, и ел. А все потому, что не выдержало мое сердце беззаконной темноты и подлости уебков этих. Истинно говорю вам, исключительно из благих побуждений язычников ел! Меньше язычников - меньше ереси и мракобесия! И все ж, был очень справедливо, крайне даже справедливо пойман людьми славными, и наказан по всей строгости неумолимого имперского закона. Только вот забыли про меня выходит, уж который год вишу, а под амнистию не попал. А сроки-то, сроки все уже давно вышли! Грустно, очень грустно от этого на душе делается. Совсем запропал я. Никому до меня дела нет, одна лишь только погань местная мимо ездит, да насмехается надо мной, за веру мою истинно эльдианскую. Но, верно ли вижу, что вы такие же добрые эльдианцы? И не будете паскудить веру нашу, и Императора, и обычаи священные, а поможете мне, как любому истинному эльдианцу и полагается?