Хитренькая улыбочка сменилась гримасой ужаса, когда Кальт осознал, что его совершенно неправильно поняли. Какая ещё взятка?! Угостить же просто хотел! От души же, от доброго сердца! Хартман даже принял попытку объясниться, но всё было тщетно - тело его окаменело, язык заплетался, воздух застрял в лёгких и отказывался выходить наружу.
— К-ка, к-как, к-к-к, — только и успел произнести бедолага, прежде чем его зашвырнуло под ноги тягловому скоту.
Всё тело свело в болезненном приступе, правая кисть вообще отнялась и не чувствовалась. Приходя в себя, Хартман в бреду молил Всепростителя о прощении и болезненно стонал. Свисающие с тварей части людских тел ассоциировались у Кальта с грешниками в загробном мире, в вечной агонии отбывавших наказания за свои согрешения. Ему было до ужаса страшно. Кажется, он кричал. Превозмогая боль, Хартман толкал пятками землю, пока не выбрался из этого кошмара, а затем затих. Теперь от него доносилось лишь слабое кряхтение и изредка - вырванные из контекста слова молитв, которые становились слышны во время периодических всхлипываний.