Пролог: Дурное Предзнаменование
... И без конца дорога. Грязная, чужая, но где-то, в глубине души он понимает, что ближе этой дороги у него никого нет, и, вероятно, уже не будет. И пускай его новые одеяния, купленные на последние деньги в придорожной ярмарке, совсем прохудились, а его верный конь заляпан грязью, он понимает, что главное в его жизни еще не случилось, а потому подгоняет коня и идет. Идет туда, где его не было и где это главное, может быть, и произойдет...
Узкая дорога, петляющая среди темного серого леса становилась все больше похожа на сплошную растянутую лужу грязи. Один из некогда важных трактов представлял собой жалкое зрелище. Виной всему, несомненно, был густой лес, который просто кишел ворами, грабителями, недобитками. Бедными отчаявшимися людьми, готовыми зарезать спящего за пару сапог. Когда листва с деревьев опала, а холодные северные ветра добрались и сюда, лихого люда поубавилось и теперь смрад разложения был добрым попутчиком для путешественников, напоминая ненавязчиво о вреде разбойничьей жизни. Временами, тела лежали у самого края дороги. Апатия местных обитателей была понятна: мало кто захочет копать могилу среди толстых корней для соратника, в котором самое лучшее это то, что он сдох.
Несмотря на то, что лес был старым, с массивными деревьями и густыми зарослями, вездесущий ветер прорывался и сюда, протаскивая следом мелкую снежную крошку, которая слегка покрывала обледеневший тонкой коркой слой грязи.
Новый поворот открыл картину определенно неожиданную, хотя и довольно привычную для местных времен. Небольшой пятачок вырубленный в лесу был некогда пристанищем для путников, об этом говорил покосившийся обгоревший остов двухэтажного здания. Уцелели еще конские перевязи, колодец и табличка на дороге: "Милость Лорда де Сазана. Ночлег 2 зол., ужин 1 сер.". Все остальное представляло собой пир для ворон, которые нахально каркали, лениво перескакивая с одного тело на другое. Деловито ерошили черные перья на толстых тушках и вышагивали по гербовым туникам, чтобы поближе подобраться к лакомым кусочкам. Лиц и глаз уже не было на павших воинах, зато оставались языки, до которых они пытались добраться с ленивым энтузиазмом. Тела были наспех обобраны: кое-где еще валялся в грязи меч, шлем, перевязь с кинжалом и ножнами, да и кольчуги не стягивали. Хотя, со времени боя прошло не больше двух дней и то, что начали нападавшие, еще не успели довершить случайные путники и бродяги. Отдельно выделялся предводитель отряда, не меньше: седовласый грузный мужчина в латном доспехе, окрашенном в красно-синие цвета дома, с бронзовым позолоченным обручем поверх шлема. Он был посажен на кол. Щит и меч были привязаны веревкой к его рукам. На Щите герб: синее дерево на красном поле с двумя скрещенными черными мечами. и девиз: "Твердыня леса хранится мечем". Он смутно помнил местных малых Лордов. Но что-то про этого де Сазана явно слышал. Умер он не так давно: вороны только-только приступили к трапезе. Они толпились на поникших плечах, пока сверху не плюхнулся мощный черный ворон, раза в два больше всех остальных, он одним движение разметал галдящую недовольную толпу собратьев. Его клюв вонзился через тонкую кожу века в помутневшее глазное яблоко. Перецепившись за плечо трупа, он крутил головой, тянул, напрягая свое небольшое тельце, пока глазное яблоко не оказалось полностью в его клюве. Действо это носило какой-то гипнотический характер. Ворон с легкостью проглотил глаз и тут, в надвигающихся сумерках, Артур увидел, как шесть черных глаз ворона наливаются кровью, становясь алыми, подобно рубины, подсвеченные в свете пламени. Его хриплая птичья глотка изрекает только одно каркающее слово:
- Крейн!
Веки лорда распахиваются, открывая помутневший глаз и пустую окровавленную глазницу.
Сзади с грохотом падает из седла Жиньон, его оруженосец. Артур оборачивается машинально, а секунду спустя нет уже ни ворона, ни мертвого взгляда лорда.
Помутнение. Морок. Не иначе.
Жиньон подцепил воспаление легких два дня назад. Пылкий юноша с горящими глазами и неимоверной наивностью потухал прямо на глазах. Кто бы мог подумать, что две недели дороги способны его убить? Крупная дрожь колотила его тело, на шее и лице выступили крупные капли пота. И весь жизненный опыт Артура подсказывал, что юнец не дотянет до утра.