Дирк аж присвистнул.
- Саргофагус со статуей? Это старик замахнулся!
Усмехнулся, потерев подбородок и шею - видимо, там слегка зудело после бритья.
- Нет, конечно, мне крипты не жалко, пускай хоть дюжину саркофагусов ему там установим. Только дорого это. Своему-то папаше Анхельм статую крамольно зажал, а чтоб я ему делал - это обязательно, конечно же. С других получить - это всегда пожалуйста. Даже с тебя клятву требовать начал. Естественно, из Орднунгбурга же он только наблюдать сможет, бессильно локти кусать, как я его родовыми сокровищами распоряжаюсь. Хаха! Статую с саркофагусом. Ну посмотрим. Я тебе могу только пообещать, что когда старик отправится к своему Орднунгу, мы с тобой обязательно поговорим на этот счет. И скажешь ты мне: хотела б ты ему саркофагус со статуей ваять или обойдемся открытой полкой в уголке крипты…
Брат только качал головой то ли от удивления, то ли от возмущения.
- Ладно, к бесам его. Есть дела насущнее - твои проблемы с Богами. Не хочу я, чтобы моя сестра была в немилости у них. Это, скажем так, нынче не популярно, - он снова рассмеялся, совсем по-доброму. - Судьба - с ней шутки плохи. Можно десятилетиями уверенно и напористо биться головой об стену. Но если Боги против, то не прошибешь. И я теперь понимаю, почему они от тебя отвернулись, Идхен. Ты стала рохлей. Размазней, прости за прямоту. Что значит "в книжке написано, что я обречена - значит обречена"? Мало ли какой старый писака-монах там накалякал?! Какого грюнхаута ты должна его слушаться?! Ты опустила руки. Так нельзя. И если ты хотела уже и с жизнью попрощаться, то конечно же, они все от тебя отвернулись разом. На что им такая душа?!
Его лоб нахмурился, он надвинулся на Иделинду своим мощным станом, активно махая заключенными в латы руками и откровенно ругая ее:
- Никому такие души не нужны. Ты должна помереть с честью, с гордостью неся в бою знамя своего Бога - тогда он тебя примет в свои чертоги. А когда тебе нужна их помощь, то… Смотри, я же не упал на колени перед Зигерин и не стал молить ее совершить чудо, спасти тебя. Нет! НЕТ! - его глаза впивались в нее, он был неистов и страшен. - Я взял коня и поскакал совершать это чудо, Идхен! Сам! Я лишь попросил ее помочь мне сделать это! Так это работает. Боги не станут и пятки свои чесать ради тебя, если ты сидишь размазней и хнычешь. Даже если ты оказалась в самой грязной орочьей заднице Этого Мира - только ты! Только ты можешь себя из нее вызволить!
Вдруг он резко переменился, успокоился и мягко улыбнулся:
- И еще я. Извини, я не хочу быть жестоким. Это правда жестокая. Пойми: Богам не интересны сопляки. Богам нужно, чтобы их имена прославляли в великих подвигах великие люди, а не дети, поцарапавшие коленку и рыдающие за хатой. Тебе нужно найти не Патрона, а себя, Идхен. Кто ты? Что ты? Что тобою движет-то? И не надо обрекать себя на вечные страдания, как последний кобольд! Обречешь - и будешь страдать. Решишь добиваться - и добьешься. Все просто. Жизнь не запутанная магическая ерунда, а… а… Борись за себя, Идхен. Если этот Шедель будет недостойно с тобой обращаться - вставь ему его титул куда поглубже. Только напуганной овцой не будь, я тебя умоляю…
Наконец он прервался, чтобы отдышаться. Отсел, отвернулся, отстегнул бевор, защищавший шею - жарко ему стало.
- Надо доспехи снять. Что перед бауэрами кичиться, да? Идхен, а может, ты иянсарка? Как Ян. Вольнодумчивая, воображала да и… Нет, язык у тебя не подвешен. Эллифейна? А что, милая, добрая, кроткая, безобидная совсем. Не знатно, но почему нет? Всяко лучше, чем Виссенд или, простите Боги, Бёзе.
Имя Царицы Ночи он таинственно прошептал, чтобы не услышали слуги.
- А может… А хотя… - Дитрих замялся и совсем затих. Но все-таки продолжил: - Есть еще один Бог. Скрытый. О нем мало кто знает, а потому его поклонников никто не гонит. Никто о них и не слышал… Но он опасный. Опаснее прочих. Бесам ведомо, может, это твое. Только не проси рассказывать - я сам толком не осведомлен. Тот лекарь, к которому мы едем, он тоже, как и ты, виссендман. Можешь расспросить его. И помоги снять латы, будь добра…
Он поднял руку, открыв сестре подмышку, чтобы та расстегнула ремешок.