Я вздохнула, признавая правоту Дирка. Замок неотвратимо приближался, до ворот оставалось всего несколько поворотов серпантина... Совсем немного времени отделяло нас от встречи с отцом. Негоже будет в этот момент что-то жевать.
Сглотнув враз набежавшую слюну, я поплотнее запахнулась в свой плащ - уцелевший, обнаружившийся в орочьей телеге, но напрочь испорченный. Впрочем, сберегать тепло он по-прежнему помогал, да и скрывал под собой не вполне подобающую одежду.
Хотя не об одежде мне стоило бы сейчас беспокоиться...
Я подняла взгляд на темно-серую громаду крепостной стены всего в полуферне птичьего полета.
Кальтенбергбург. Мой дом. Совсем недавно я не могла и подумать, что вернусь сюда. Что вернусь так скоро... Вернусь истерзанная и опозоренная. Совсем не похожая на графиню.
Между тем, мы с Дирком успели это обсудить. Брат уверил меня, что мои сомнения о праве продолжать носить титул необоснованны. "Если бы каждый дворянин так бичевал себя за подобные проступки - в Империи не осталось бы фрайхерров", - вот так он сказал...
Согласившись, что мой род, возможно, все же не отвергнет меня за это оскорбление, я тем не менее внутренне содрогалась от мысли о неизбежном разговоре с отцом. Разговоре, который, скорее всего, будет напоминать допрос. По ордманнским правилам.
Подковы Тругбильда зазвенели о брусчатку двора. Вокруг удивительным образом исчезли все слуги - лишь конюх, поклонившись нам, принял усталого вайспферда да поскорее увел.
По ступеням крыльца мы с Дирком поднимались в гробовом молчании.
В непривычной для замка тишине особенно отчетливо звучали наши шаги по каменному полу, далеко разносившиеся насмешливо-задорным эхом...
Я окинула взором просторный полутемный зал.
Здесь ничего не изменилось со времени моего побега.
Правда, Клотильда...
Я опешила, когда графиня кинулась ко мне, и едва не отшатнулась, не зная, чего ожидать. Однако все мои догадки разбились о невероятную действительность.
Стоически вытерпев объятия матери, болезненно впившейся мне в плечи тонкими пальцами, и едва совладав с бескрайним изумлением, я даже невольно оглянулась: нет ли в зале кого-то постороннего, перед кем Клотильда могла бы разыгрывать этот спектакль?..
Быстрый взгляд на Дитриха позволил убедиться, что ошеломлена не я одна. Что же успело произойти здесь за эту седмицу?..
И лишь отец не позволил себе выказать удивления. Впрочем, если бы сам Орднунг сошел вдруг в этот зал - и тогда, пожалуй, альтграф Кальтенбергский не изменился бы в лице...
Под плащом не было видно, как дрожат мои руки.
Я чувствовала молчаливую поддержку Дирка, но знала также, что он не посмеет вмешаться. Просто потому, что противоречие приказу сильнее разъярит отца. У меня же никогда не получалось говорить столь убедительно, как это мог делать брат. Не было и шанса свести все к недоразумению или ошибке...
- Я ослушалась Вас, отец, - согласилась я с очевидным фактом. Оспорить его было бы гораздо сложнее. Что дальше?..
Неотрывно глядя на альтграфа - я боялась, что отведя взгляд от сурового лица, не сумею заставить себя его вернуть, - я пыталась представить, какого ответа он ждет. И каких действий. Как мне следовало поступить?.. Разрыдаться, дабы пробудить в нем жалость? Умолять его о прощении?
Нет.
Неожиданно для самой себя я отстраненно ощутила, как во мне поднимается волна... ожесточения. С какой целью был задан этот вопрос?! К тому же, меня все-таки сумел задеть тон отца.
Он ведь желает правды, верно? Он по-ордманнски желает правды. Я дам ему ее.
- Я решила, что не хочу следовать Вашей воле.
Возможно, впервые альтграфу Анхельму фон Кальтенбергу приходилось слышать что-то подобное... Но я как раз и намеревалась его поразить.
- Что выбранная Вами партия не устраивает меня, и я не бауэрин, чтобы мириться с этим.
А теперь... мне нужно было лишить свои слова любого альтернативного смысла. Я не верила, что отец не знает истинного ответа. И в то же время в глубине души хотела застать его этой прямотой врасплох.
- Я покинула дом, надеясь таким образом избежать брака с графом... с герцогом фон Шедельбрехером. Ведь мне не удалось бы убедить Вас изменить решение. Вы даже не дали бы мне заговорить.
В запале это оказалось совсем несложно - высказать отцу все, что так хотелось сказать, все, что до сего момента продолжало мне казаться несправедливым, неправильным...
Как вдруг - будто кто-то толкнул меня в плечо - я потрясенно осознала ужасающую дерзость своих речей. Я почувствовала, как напряжен брат. А моя решимость дала трещину.
Зачем я это делаю?.. О да, прежде мне было бы жизненно важно отстоять это мнение. Но теперь...
Дирк ранее сумел донести до меня, что моя выходка своими последствиями способна ударить в первую очередь по нему. Этого я совсем не хотела... Ради брата я готова была бы снова оказаться в Даммии, а не только стать герцогиней.
И ради него - только ради него - я опустила взгляд:
- Признаю, отец... Я была не права.