Тук-тук… тук-тук…
Мытарь самоудовлетворенно улыбнулся, шагнул ближе к Линде и развязал веревку, удерживавшую его портки. Флёр тут же подалась к нему, но орк отказал ей движением лапы:
- Не. Она. Давай, губками…
Ту-тук… ту-тук…
Орочья елда прямо на глазах наливалась алой кровью, толстая, грубая кожа растягивалась, каждая морщинка разглаживалась, член чуть ли не скрипел от натуги.
- Не боись. Влезет, - добавил Мытарь с явной издевкой, слегка пододвигаясь к Линде. - Давай, сама. Рабыня.
Тру-ту-тук… Тру-ту-тук…
Не веря своим глазам, графиня смотрела меж орочьих бедер… дальше… средь стволов молодых ясеней, бежевых на выглянувшем солнце… дальше, там по тропинке…
Тру-ты-дык-тру-ты-дык…
По тропинке, по той самой тропинке, что вела к ним, там… там, сквозь рощу скакал риттер. Во весь опор скакал, мелькал ярким белым, ярким голубым… Имперец… Белый конь… Блистающие, полированные латы, звенящие от стремительного галопа…
Яркий голубой. Строгий черный.
Цвета Кальтенбергов.
Это был Дирк.
Без шлема. Его светлые, волнистые волосы развевались на ветру. За ним следовали еще три всадника, Линда их знала, его товарищи, которые…
Это был Дирк!
Он мчался к ней, и Мытарь отчего-то его не слышал. Не слышал и Вахлак, тоже ожидавший, когда Иделинда подчинится.
- Че, впервой хер видать? - гоготнул орк. - Ну погляди, ток недолго!
Грюнхауты весело заржали.
Ты-кы-ты! Ты-кы-ты! Ты-кы-ты!
А Дирк все приближался, тропинка долго петляла, никак не решаясь вывести риттера на их поляну. Хрипел его вайспферд, хлестали на ветру черная и голубая ленты, венчавшие его острый альшпис…
- Чё застыла, дура?! - вдруг вспылил орк. - Ща точна нос отсеку!