Это был орк. Самый настоящий. В разы более пугающий, чем самые устрашающие иллюстрации в книгах, вышивки на гобеленах и даже картинки в воображении. Зачем, ну зачем мне понадобилось искать ночлег под крышей в орочьей степи?.. С какой стати я надеялась, что здесь найдется людское жилье?! Это действительно был серьезный просчет. И что мне делать, если здесь только орки? Слишком поздно подобралось понимание, что...
К бесам эту таверну!!!
Прикинув, что уже через полтида смогу оказаться по меньшей мере в ферне отсюда, я вскочила в седло...
Вернее, я попыталась вскочить в седло. Это всегда сопровождалось определенными сложностями - Сатир был высоковат для меня. А теперь я, не завершив привычного движения, повисла на одних руках, потому что ноги повиноваться вдруг отказались, сведенные судорогой ужаса.
Все. Наверное, это конец. Второй попытки мне, надо полагать, не дадут.
Постаравшись хотя бы восстановить дыхание, я сползла обратно на землю и медленно обернулась к орку, прижавшись к Сатиру спиной.
А он ведь понял, что это была попытка побега... Его взгляд - тяжелый настолько, что буквально припечатывал к месту, - не давал возможности собраться с мыслями. Я смотрела ему в глаза, просто не находя сил оторвать взор, и лихорадочно пыталась вспомнить, не известно ли мне хоть что-нибудь о правильном поведении в подобных случаях.
Дирк говорил, что орки прямолинейны и неумны. В прямом столкновении у человека, даже отличного воина, шансов выстоять почти нет... однако грамотная тактика может помочь этого прямого столкновения избежать.
Я прекрасно знала, что грюнхауты признают аргументом только силу. Но... У меня, пожалуй, был шанс верно ответить на прозвучавший вопрос.
Как? Называться ничейной, понятно, нельзя. В орочьем обществе жесткая иерархия. Никто не может быть сам по себе...
Молясь Зигерин, чтобы голос не дрогнул, я уверенно открыла орку правду:
- Людского князя дочь.