Орочий царёк в полной мере использовал своё царственное положение. Во всяком случае, в той мере, в какой ему позволяло воображение и представления о веселье. К счастью для следопыта, либо воображение Ослопа было богаче, чем у предлагавших различные казни орков, либо кровавой жестокости в жизни этого селения было столько, что даже орочьему вождю она наскучила.
Ольфрик не стал гадать, какой из этих вариантов менее правдоподобен. Довольно и того, что Пучик ещё жив, а самого охотника не кунают ободранными ногами в кипящее масло. И всё же, задача развеселить не пойми чем хандрящего Ослопа ставила следопыта в тупик. Не особо он мастер был увеселения выдумывать. Сам-то, когда праздника хотел, к иянсарам ходил. Или, с большей охотой, к мельтийкам.
- Я, почтенный царь, из простого люда, - начал Ольфрик ответную речь. - Всяких знатных балов да театров с диковинами разными не видал. У нас народ просто развлекался: пьянками да игрищами.
Ольфрик обвёл взглядом толпу с целью выяснить, слушают его или нет, и продолжил.
- Я в жизни два дела освоил хорошо: из лука стрелять, да самогон варить. Любили у нас в деревни эти дела. Каждый год на турнир в город стрелки ездили. Ну и настойки на продажу возили. А ещё игра была одна, забава у парней. Лапта называлась. Всей деревней играли, да и с соседними сёлами тоже. Кто быстрей бегает да ловчей дубиной машет, тот и побеждал.
Босоногое детсво да суровое отрочество вспомнить было приятно. Но вот заинтересует ли что-то из этого орочьего вождя?
- Вот, стало быть, почтенный царь, что тебе больше по нраву? Самогона могу наварить, какого здесь ещё не пробовали, турнир стрелков устроить или игру затеять. А можно и вместе всё. Знатная выйдет гулянка.