Герр бургермайстер посмотрел на Иделинду... непонятным взглядом. Нет, не странным, необычным или каким-то двусмысленным. Девушка точно знала: он пытался этим взглядом что-то сказать, что-то очень важное! Но она совсем не могла понять, что именно.
Самая близкая трактовка звучала как "Ты что творишь вообще, дура?.." Однако увязать ее с происходящим не удавалось.
- О вивономии, - кивнул градоначальник после долгой паузы. - И о многом другом. Не увиливайте, фройляйн, Вы далеко не первая, кто пытается нам врать, сидя в этом самом кресле.
- Однако есть другое кресло, пятью этажами ниже. Не такое мягкое, - недвусмысленно намекнул гауптманн.
Вот его взгляд был ясен, словно первая аркана! Господин Гекнаттер явно хотел запереть Линду в темнице и пытать две седмицы напролет, пока она не испустит дух. А потом пытать дальше.
- О да. Фройляйн, как говорят у нас в Штультдорфе - "Ветер подул не в Вашу сторону". И нас с Вами ждет очень долгий и, повторюсь, серьезный разговор.
Капитан стражи, окрыленный этими идеями, сделал два шага вперед, но бургермайстер его остановил.
- А куда это Вы собрались, герр гауптманн?
- Начать допрос... - смутился тот, уже чуя подвох.
- Я прекрасно знаю, как Вы допрашиваете. Она у Вас истечет кровью до полуночи.
- Что за вздор?!
- Вы часто переусердствуете!
- Переусердствую?! - гауптманн мгновенно побраговел, всхлопывая ноздрями.
- Да! Довольно мне Ваших раскаленных гвоздей! Здесь это делу не поможет.
- Посмею напомнить, что я...
- Что Вы! - ловко парировал бургермайстер. - Немедленно оставьте нас! Я сам допрошу задержанную.
Красный от злости капитан нервно подкрутил свой правый ус. Трех шумных выдохов ему хватило, чтобы немного успокоиться и отступить.
- Ах вот оно что... Все ясно, - покивал он самому себе. - Приятной... ночи. Герр бургермейстер. И Вам, фрау Вайнштайн, приятной... ночи. С герром бургермейстером. Пойдем, ребят.
Развернувшись по-солдатски на каблуках, Гекнаттер резко вышел из кабинета. За ним последовала и его братия, с недружелюбными ухмылками оглядывая вроде бы спрятанный от посторонних бюст Иделинды.
- Карл! - окликнул бургермайстер последнего. - Занеси сюда все вещи задержанной - мы их тщательно изучим. И если чего-то будет, по ее словам, не хватать, ты знаешь, что за этим последует.
В ответ послышалось вялое "Слушаюсь, герр-бур-мейс" и дверь громко захлопнулась. Не менее, к слову, красный лицом градоначальник быстро подошел к ней и запер на ключ. Который он затем спрятал в каком-то кармашке под дублетом.
Настала тишина. Только тяжелые затихающие шаги стражников, спускавшихся по лестнице.
Мужчина пристально смотрел на девушку, изучал ее. Взгляд его теперь ничего не выражал, кроме какого-то подозрительного любопытства. Он цокнул языком, покачал головой, вздохнул тяжело.
- Боюсь, фройляйн, так просто я от Вас правды не добьюсь. Какие раскаленные гвозди... Да тут хоть Перчаткой Ордманна пытай! - бургермайстер усмехнулся. - Придется прибегнуть к одному древнему зелью... Коварному, но воистину великолепному.
Он подошел к комоду за спиной Линды, открыл дверцу. Девушка обернулась в кресле, но за его пухлым силуэтом ничего не было видно. Послышался звон каких-то флаконов. С характерным звуком один был откупорен, а потом забулькала некая жидкость, по плотности схожая с водой...
Герр бургермайстер резко обернулся, пряча емкость с зельем за спиной. На лице его появилась странная улыбка. Странная, потому что она была неуместно доброй, теплой, мягкой. Искусный актер - да, конечно. Но зачем?
- Я хочу у Вас попросить прощения, - сказал он. - Но после случившейся оказии слов было бы недостаточно, а потому...
Градоначальник протянул девушке старый серебряный кубок. Кажется, в нем было вино.
- Винодельня дома д'Эгюий, одна из богатейших в де-Фруа. Сто восемьдесять шестой год. Стыдно признаваться, но это лучшее, что у меня есть, и чем я могу попробовать извиниться перед прекрасной фройляйн за... немыслимую грубость моих вахеров. К сожалению, благородных дам они видали лишь сквозь стекла в каретах и не представляют, что с таким хрупким созданием, как Вы, подобное обращение... невозможно!
Он аж фыркнул от возмущения и отвернулся, чтобы и себе налить "дэгюийского".
- И я бы приказал их выпороть при Вас же... или не при Вас, если зрелище зардевших мужских задов Вам противно... но, боюсь, все не так просто. Мне необходимо поддерживать в этих идиотах... Ммм! Вы чувствуете кедровые нотки? Великолепно! Так вот, отвлекся, простите. Мораль. Нужно поддерживать их мораль, боевой дух - мол, я тут дело делаю, раскрываю преступность, а не с милой демуазель целый вечер общаюсь. Иначе Гекнаттер меня сгрызет. И в конце концов...
Он обошел кресло Иделинды и присел на письменный стол, отпивая вино. И если она хотела использовать этот момент, чтобы вставить слово, то все равно не успела б.
- Простите за такой моветон, но демуазель! Помилуйте! Почему Вы перечили страже? Я видел, как Вы общаетесь - неужели в Вас нет и капельки благоразумия? Это ж твердолобые огрины. Только с алебардами. Чего еще от них ожидать? Ох... Но все-таки я обязан просить у Вас прощения. Конечно же, Вы ни в чем не повинны, это сплошное недоразумение - я лишь приказал передать Вам мое приглашение, но у герра Гекнаттера одни преступники в голове. Злобный безумец! Кошмарный человек. Мне пришлось подыграть. И... даже не представляю. Вы можете требовать. Требовать от старого дурака все, что Вам угодно. Я бы встал на колени! Поверьте! - бургермайстер в неистовстве двинулся вперед, но резко остановился. - Но я боюсь, что Вас подобный экспромт с моей стороны лишь сильнее напугает...
Вид у него был по-настоящему жалостливый, будто герру бургермайстеру переночевать было негде.