Зильберн привлек все внимание стражника. Он пристально, серьезно посмотрел в глаза Идисбурге Вайнштайн, и о чем-то конкретно задумался. Казалось, он полностью протрезвел.
Медленно, молча достал свой пухлый кошель, высыпал на руку часть монет, отыскал там пять медяков и положил на стол, глядя на гоблина. Тот молниеносным движением забрал их себе.
Мужик затянул тесемки кошелька и убрал его... но поймал вдруг взгляд девушки.
Она хотела сдачу. Он это понял. Еле заметно поднял бровь, мол, "ну если ты настаиваешь". Снова достал кошель, набрал пять медяков и положил их на стол, кивнув Иделинде.
Та забрала их и, не произнеся лишних слов, удалилась вместе с гоблином и конем.
Штультдорф внутри представлял из себя небольшой двор, обстроенный домами со всех сторон. Слева нависала трехэтажная таверна. Впереди, судя по вывескам, расположились какие-то лавки - сапожника, вагенмейстера и еще чья-то, а справа - большая конюшня.
В общем, огромный постоялый двор, окруженный крепкими стенами и четырьмя башнями, где жил гарнизон и, наверное, бургермейстер.
Однако туда Иделинде точно было не надо: она хотела для начала проследить, хорошо ли Сатиру будет в конюшне, а затем в таверну. Ночь проспать, а на утро прочь отсюда...
Конюх оказался добрым дядькой по имени Лютер. Породистый черный скаковой жеребец ему очень понравился - не каждый день к нему на таких лошадях приезжали - он его тут же принялся расседлать, осыпать комплиментами и обещать коня расчесать, напоить да покормить.
Судя по всему, Сатир оставался в хороших руках.
Затем вместе с Куртцем, который с гордостью и трудом нес седельные сумки госпожи, они пересекли двор и вошли в таверну с неинтересным названием. Что-то вроде "Таверна Штультдорфа" - Ида даже не запомнила.
В главной зале, набитой разномастными посетителями, стоял гул от десятков голосов, и появление девушки, кажется, вовсе никто и не заметил. Кого здесь только не было! И пузатые купцы, и грязные работяги, и пара имперских солдат, и очередные гоблины. Слава Орднунгу, обошлось без орков.
Однако среди зеленокожих был один особливо богатый - с серебряными перстнями да в дорогом расшитом кавтане. Правда, слегка великоватом... Гоблин-купец? Значит, слухи о Штультдорфе точно не были преувеличены.
В Грюн начинался торговый сезон. Скорее всего, этот гоблин приехал за партией имперской зимней соболиной пушнины, чтобы продать ее втридорога где-нибудь на юге, за Биргенским Хребтом.
В зале было сильно накурено, воняло потом, отрыжкой, биром и жареной свининой. Последнего очень хотелось, но ни трактирщика, ни какой-нибудь трактирной девки не наблюдалось... а потому Иделинда просто села за ближайший небольшой столик в уголке, решив подождать.
Куртц проследовал за ней, аккуратно уложил сумки на соседний табурет и встал рядышком, стараясь оставаться незаметным. Из него вышел бы неплохой слуга, не будь он зеленокожим.
И все-таки, утверждать, что Иду никто не заметил, было бы преувеличением. Один мужик, солидного достатка, но явно неблагородного происхождения, в бежевой куртке и со швертом на боку, пристально, можно сказать, неприличным образом разглядывал девушку.
Ситуацию ухудшало то, что он сидел прямо за соседним столиком и смотрел чуть ли не в упор. Свою загадочную ухмылку он прятал в густые черные усы и бороду, в которых помимо ухмылки можно было еще обнаружить крошки хлеба и пару кусочков той самой жареной свинины...
Внезапно дверь с улицы открылась и в зал вошли солдаты. В мгновение ока воцарилась тишина.
Среди них был и привратный стражник, забравший зильберн. Он быстро нашел Иделинду и указал на нее пальцем. Их командир, которого можно было отличить по кирасе и великолепным длиннющим усам, кивнул и гулкими шагами приблизился к столику госпожи фон Кальтенберг.
Двое других стражников (виду пострашнее да понеопрятнее) встали по бокам у него, стараясь не задевать потолочные балки алебардами. Куртц куда-то испарился.
- Фрау Вайнштайн, - грозно начал командир. Взгляд его пылал от воодушевления. - Именем Святейшего Императора Зигфрида Одиннадцатого! Извольте незамедлительно проследовать с нами к господину бюргермейстеру - он имеет к Вам пренеприятный разговор.
На несколько мгновений стражник замолчал (наверное, он был главой гарнизона), предоставляя девушке возможность осознать всю серьезность ситуации. А затем продолжил чуть тише, но не менее сурово, высекая слова, будто искры из огнива:
- А также будьте добры предоставить в распоряжение стражи Штультдорфа Ваше оружие и предъявить мне аусвайс гражданина Остландской Империи.