Глава Седьмая
Яда проснулась. И как это часто бывает при кошмарах, тут же захотела уснуть обратно, но с чем-то благостным на душе.
Однако в голове вертелись лишь жуткие образы Богов и слова множества клятв.
- Клянусь преклоняться пред Верховным Богом Ордманном... клянусь служить Верховному Богу Ордманну...
Правую ладошку словно стиснул в грубом рукопожатии огрин, а затем облил раскаленным маслом и начал жевать твердыми, как камни, зубами.
От боли Яда плакала, она не могла произнести и слова, она ничего не понимала, но взгляд сам собой тогда зацепился за статую Бога Стали.
- Клянусь чтить Порядок Священной Иерархии... клянусь следовать Порядку Священной Иерархии...
Этот суровый бесстрастный лик словно бы внушал: "Главное - это доверие. Яда Шаагрэ, есть доверие?"
- Закон есть мой Бог... Порядок есть мой Разум... Традиция есть мой Путь...
"Яда Шаагрэ, доверься мне. Главное - это доверие".
И статуя, она вдруг наполнила грийом силой. Зубы стиснулись, а слезы высохли. С каждым словом клятвы голос становился все тверже, все прочнее была воля Яды, все слабела нестерпимая боль.
- Я клянусь отныне всегда следовать своему слову... Я клянусь стать оплотом порядка и закона для всякого вопрошающего и страждущего... Я клянусь вечность быть...
Кем?.. Кем быть?..
Она не помнила. Вместо ледяного мира Мертвых Гор пред ней навязчиво представала огненная бездна бесконечной агонии. Она хотела про нее забыть, но кошмар возвращался вновь.
Бушевало пламя. Ревел поток ярости, а с черных туч, затянувших небо, прямо в огонь били жестокие молнии.
От треска и грохота глохли уши, но Ее шепот Яда слышала прекрасно.
- Так, значит, ты поклялась этому занудному старику?..
Она была великолепна. Квиллисхи. Изящная суккубица, с рогами, с огромными крыльями, с хвостом и манящим телом.
И с черно-белой маской на лице, маской ядовитого, желчного недовольства. Маска двигалась, будто настоящее лицо.
- Поклялась служить верой и правдой, чтить... пф... закон?.. Ты? И ты думаешь, у тебя это получится?..
В тонкой руке, увенчанной длинными черными когтями, появилась другая маска - гримаса издевки, насмешки и ожидаемого веселья. Она надела ее.
- А ты знаешь, что Ордик делает с теми, кто по глупости нарушает его клятвы? И сколько ты продержишься?.. Нет-нет, умоляю, не отчаивайся так рано! Я с удовольствием посмотрю на твои тщетные попытки... Но...
Новая маска - печаль, обида, жеманство.
- Но ты меня расстроила. Ведь это я - твоя Богиня... А клятву ты принесла ему.
Квиллисхи, понуро сложив крылья, присела на краешек скалы и вовсе отвернулась от Яды. Гроза чуть утихла, да и разъяренный вулкан, в жерле которого они встретились, даже немножко успокоился, сочувствуя своей госпоже.
- Стоило на тебя лишь слегка надавить, как все... И служить, и следовать, и книжку его читать. А я? А я так... Только когда понадоблюсь. Как дурацкий гребень какой-нибудь...
И было столько тоски и обиды в Ее голосе. Квиллисхи с нескрываемой досадой посмотрела на следующую маску - грустную маску потери, боли и одиночества.
Указала Яде на нее взглядом, мол, смотри, к чему ты пришла.
Вздохнула. И надела ее. Смятение и деланное равнодушие. Попытка скрыть за строгостью искреннюю горечь.
- Я люблю тебя, Яда Шаагрэ, - тихо призналась Она. - Но ты резанула ножом по моим чувствам. И теперь мне больно.
Тяжелое молчание.
Что делать? Молить ее?.. Признаваться в верности? Не поможет. Квиллисхи словами голову не вскружишь.
Боль Богини была осязаема - она ржавым гвоздем ковыряла в груди девушки кровоточащую дыру.
И вот, последняя маска. Маска холодной решимости.
- Я тоже хочу клятву. Поклянись мне, что когда явятся "они", в стенах замка прозвучит признание в любви - искреннее, жаркое, настоящее. Но не из твоих уст.
Шая дернулась в постели и звякнула железная цепь. Плохое предчувствие засвербило в животе, и она спросонья снова попыталась вернуться в какую-нибудь сладкую дремоту. Но там ее поджидало пламя вулкана и мрачный лик Богини.
Или мороз каменного пола и безжалостная боль в руке.
Или Морб с окровавленным лицом.
Пришлось просыпаться. Чувствовать непокрытой щекой этот вездесущий холод зимы. И жаться еще ближе к теплой стенке, за которой стояла печь, хотя она и так поневоле спала вплотную.
Правая рука до сих пор ныла от перчатки, но уже слабенько совсем. Яда чуть поразминала ее, а потом по привычке проверила рога - замерзшие, но на месте.
И коса. Опять. Кто-то ее уложил спать и снова заплел волосы в косу.
Грийом попыталась высвободить левую руку из-под одеяла, чтобы разобраться, но помешала цепь. Она... они... он... он заковал ее?!
Глаза тут же распахнулись - к счастью, это была середина ночи - и девушка, приподнявшись, оглядела свои кандалы.
Очень старая, будто бы знакомая, вороненая цепь, тянулась от ее левого заключенного запястья по одеялу на целый альн и завершалась... на книжке. Том самом Кодексе, который держал Орднунг.
Морб приковал ее к древнему фолианту?!
К счастью, на этом проблемы ограничивались. Кроме Кодекса в келье Яды появилась лишь бумага с ее именем на сундуке.
Записка, начертанная безукоризненным эльфийским почерком, гласила следующее:
"Младшему Сервитору Яде Шаагрэ приказываю:
1. По пробуждении привести себя в порядок.
2. Затем привести в порядок кухню, помыть там пол.
3. Приготовить утреннюю трапезу для всех монахов Кастеллума.
4. Сервировать стол для утренней трапезы и подать блюда ко времени.
5. В течение двух седмиц, начиная от дня прочтения данной записки, выучить наизусть Кодекс Ордена Оффициум Кустодес Септетрионес.
6. По истечении двух седмиц пройти экзаменацию на знание Кодекса Ордена Оффициум Кустодес Септетрионес.
7. Хранить и оберегать Кодекс Ордена Оффициум Кустодес Септетрионес, пока он не будет изъят Викариусом Второй Ступени Морбретом де Морбрет.
Кастеллян Кальтхохпасского Кастеллума, Викариус Второй Ступени Морбрет де Морбрет".