- Что ты с ним делаешь? - Волк сжал пудовые кулаки и со злостью взглянул на статую. Впрочем, долго гневаться он не смог. Только не здесь и не сейчас. Ещё один барьер, который он так тщательно выстраивал, только что пропал. Слой за слоем сползали с него кожи перед статуей богини. Вот, обрушилась та стена, что зовётся скептицизмом и Волк по новому взглянул на статую Мьёлит. Незаметно исчезло равнодушие, с которым Волк заставлял смотреть себя на женщин - воин даже почувствовал как напрягается достоинство при одном лишь взгляде (страшно подумать) на кусок камня, изображавший прекраснейшую из прекраснейших. Бац - и нет больше затаённой злобы на себя и весь мир вокруг. Шлёп - и Волк высоко вскидывает подбородок а губы тщетно пытаются скривиться в неуверенной улыбке - Боги, как же давно он не улыбался. Ещё удар сердца - и лицо кривится от боли. От боли потери и предательства не смягчённых временем. Кажется, вот-вот появится первая в жизни слеза, которая скатится по щеке и обязательно, наверняка! заденет самый краешек разошедшихся в улыбке губ.
- Ложь. Всё ложь. - Несколько невпопад ответил Волк и, вздрогнув, отошёл на шаг назад. Расслабил руки и с недоумением взглянул на глубокие впадины на коже - кое-где даже появилась кровь от ногтей. А затем с пристальным вниманием оглядел девушку и коротко наклонил голову в знак приветствия. Выслушал её предельно внимательно, едва сдержался от того, чтобы не отпрянуть от её прикосновения и медленно покачал головой.
- Он не враг этому месту. Он не враг тебе. Он не враг ей. - Мужчина не глядя указал на статую и опустил взгляд.
Занятно. Этот шрам от удара молотом - ведь он, Волк, знал, что останется след но так даже ни разу не взглянул на ушибленные рёбра. А этот узкий длинный след на предплечье - след от поединка в Хёненвальде. Колотая рана на животе - удар клинка Штайнбрехера на празднике Болотных Огоньков. А эта ссадина... А эта отметина...
Наверное, Волк выглядел донельзя глупо, рассматривая себя словно увидел впервые. Наконец, он сконфуженно взглянул на девушку и слегка пожал плечами, как бы оправдываясь за предыдущее действо. Затем, повинуясь импульсу, предчувствую, тому самому которое позволило связать воедино услышанные слухи в тавернах и в городе и предложить спутникам остаться, он резко шагнул вперёд, к статуе и прикрыв ладонью знак Ворона на плече спросил, впервые почти за пол десятка лет не сказав о себе в третьем лице:
- Ты ведь знаешь, чего я от тебя хочу и что могу предложить?