- Ну давай, - согласно кивнула белка на предложение Миралиссы и собиралась уже было уйти, как ее опередил Ольфрик, который, покинув храм, свернул сразу за угол, во двор.
За ним последовала и Тара. А Волк, не снимавший сапог, пошел, наоборот, внутрь Мьелте Ланта. В итоге белка, оставшаяся наедине с эльфами чуть ли не в мгновение ока, растерянно хмыкнула и тоже побежала куда-то за Волком.
- Я так поняла, попытаемся что-нибудь вызнать врознь! - весело пискнула она через плечо и скрылась в помещениях.
На задний двор вела стальная кованая калитка, распахнутая настежь и впускающая людей за высокий частокол. А ведь мельтийцам было, что защищать от чужаков - внутри оказалась обширная кленово-каштановая роща, чьего конца было не видать.
Здесь рос и кустарник - сирень, например, благоухавшая под конец гвитта тяжелыми гроздьями цветов. Деревья увивал виноград, чьи плоды еще не были собраны: подходи и ешь. Корни устилали мох и ягоды. Черника, голубика, земляника. То тут, то там, собираясь в кучки, росли луговые цветы, находившие солнечный свет даже под кронами деревьев. А где-то в глубине журчал родник.
У храма же, что будто бы распростер свои объятия к роще, раскинулась большая поляна, где стояли три изящных эльфийских дубовых стола с тонкой резьбой на ножках, широкий каменный очаг - там на вертеле запекался олененок и прочее - да очаг поменьше-пониже, на котором варился устричный суп...
Запах яств здесь стоял настолько... насыщенный, густой, что, казалось, можно было наестся вдоволь, лишь втягивая ноздрями все эти ароматы. А потому не удивительно, что храмовый кот (бежевого оттенка и с черными "носочками"), только и делал, что сновал между пахнущей едой.
У большого медного котла, пробуя суп на вкус длинной деревянной, красиво изогнутой ложкой, сосредоточенно стояла Гвилвилет. У большого очага, где жарилось все мясо с овощами, корпел черноволосый эльф с голым торсом, но в кожаных штанах и шкуре ирбиса, обернутой вокруг талии. А над ближайшим столом трудилась молодая людская девушка - занималась она тем, что очень аккуратно, красиво выкладывала на серебряный поднос нарезанные свежие фрукты. Увидев пришедших и окинув их взглядом, девушка почему-то поспешила с подносом внутрь храма, войдя через заднюю дверь.
- Ох, а кто вы, если не секрет? - скрестив руки на груди, удивленно спросил эльф. Спросил он, правда, уже когда Ольфрик успел все обнюхать, а Тара - прийти за ним вслед.
- Они хотели что-то узнать, но я их не пустила, - печально ответила Гвилвилет и пожала плечами, продолжив дуть на ложку.
Эльф, на шее которого красовался небольшой серебряный медальон, изображавший след медвежьей лапы, оценивающе оглядел людей. Взгляд он при этом недоверчиво прищурил, чуть склонив голову на бок, и лишь плотнее сжал свои же крепкие руки.
Тело жреца (если это был жрец), так удачно оголенное для чужих взоров, отличалось развитыми, сильными мышцами, что напряженными буграми перекатывались под молодой кожей. И даже по людским меркам он был весьма крепок, а для эльфа - так даже очень и очень. Но, конечно, это не лишало его типичной для дивного народа привлекательности и утонченности. Странное сочетание: и изящество, и сила, лишь подчеркнутые десятком-другим боевых шрамов...
И если посудить внешне, то Ольфрик обходил его только в двух вещах: бородой и высоким ростом. Но зато значительно.
- Тогда это искреннее желание, - строго кивнул эльф, а затем добродушно улыбнулся. - Милости просим к нашей кухне! Ха!
Он легко рассмеялся, а Гвилвилет кивнула в сторону дальнего угла храма, где стояла поленница:
- Идите, вон, дров нарубите! А то Феанор обещал еще вчера, но, как видите...
- Ты не представляешь, что вчера произошло! - мгновенно возмутился Феанор, ткнув в жрицу пальцем.
- Ты подрался?
- Тебе Ливинн рассказала?! Пф!
- У тебя костяшки сбиты, - указала Гвилвилет на его руки.
И вправду: кулаки эльфа были покрыты багровыми корками, будто бы он вечор хорошенько ими об кого-то приложился.
- Да и ты каждый день дерешься... - пожала эльфийка вновь плечами и отвернулась к котлу.
- Он притронулся к моей девушке! - глаза Феанора мгновенно загорелись гневом, будто бы тот несчастный сейчас стоял прямо перед ним.
Почему несчастный? Потому что костяшки были сбиты в кровь, а на лице и торсе эльфа не осталось ни единой ссадины.
- Да-да-да, олень! - засмеялась эльфийка, глядя на него с издевкой.
Мельтиец же гневно задышал сквозь растопыренные ноздри.
- Послушай, Гвил, ты, конечно, дама. Но и дамам я не позволяю себя так оскорблять.
И столько угрозы оказалось в его взгляде, в его напрягшейся позе, в сжавшихся губах... что Тара даже поневоле отступила на шаг, хотя и стояла в стороне.
- Олень! - повторила громко Гвилвилет, ничуть не испугавшаяся, и указала ладонью на очаг, где огонь уже до черна начал пропекать мясо.
- Точно, олень! - воскликнул всполошившийся жрец и подскочил к вертелу, чтобы его повернуть, да водой сбить разошедшееся пламя.
Гвилвилет заливисто захохотала, а к ней присоединился и веселый гогот самого Феанора, что затем вдруг осекся и обратился к Ольфрику:
- В общем, будь добр, наруби, а? Мы никак не успеваем, сатиры за ноги дерите эту Ливинн, а колоть и жарить в одно время я не могу. Да и, вижу, любовь у тебя к топорам! - он дружелюбно расхохотался, давая понять, что это все-таки шутка. - Только не своим, конечно, там колун в полене. А красивую даму, думаю, мы посылать на такое дело не станем - не могла бы ты, ради Мьелит, нарезать сыр? Брун не успела. Там на столе... Можешь резать как угодно - сегодняшние гости в этом не привередливы.
Он махнул Таре рукой в нужном направлении и вернулся к мясу.
- И расскажите, что вас сюда привело-то? - добавила Гвил, с серьезным видом посыпая какие-то специи в суп. - Думаю я, иным валар вы внемлите чаще...
Волк, поблуждав некоторое время среди пустых залов и коридоров, уложенных коврами и обвешенных тканями, вскоре нашел комнату с алтарем.
Она была просторной, но темной. В углах на небольших столиках горели толстые свечи, чье пламя казалось не рыжим, а алым. И потому все здесь казалось темно-красным - шкуры на полу, мягкие подушки у стен, шелковые ткани невесомым пологом спускавшиеся со сводчатого потолка... и алтарь.
В дальнем конце зала на небольшом возвышении, буквально обложенном необрезанными шкурами оленей, ирбисов, медведей и даже волков, величественно стояла статуя самой Уйре Мьелит. Грациозная, стройная эльфийка, держащая в руках опущенный лук. Красивая, поистине красивая - Волк сколько ни старался, не мог найти изъяна в ее точеной талии, в ее по-эльфийски худых бедрах, в ее пухлых, упругих грудях, прикрытых тонким платьем, в ее правильном, аккуратном, невообразимо женственном, но одновременно сильном, мужественном лице.
Дева-воительница. Прекрасная, обворожительная и опасная, словно натянутый до предела лук.
То ли это колдовство было какое, то ли действительно статуя была столь хороша, что поневоле пробудила в Волке... горячие мысли. Лишь пробудила - мол, а давно ли ты был с женщиной, воин? А помнишь ли ты тепло чужого тела? Нежность этой тонкой кожи... податливость горячих от страсти рук...
Однако все мужчины об этом так или иначе задумывались, уже лишь глядя на образ Мельты. Волк принялся раздеваться.
Неспешно сняв кольчугу и даже исподнюю рубаху, успевшую за день напитаться влагой, человек посмотрел Мельте в глаза. Она - смотрела на него. Завораживающе, то ли с некой просьбой, то ли с угрозой, но явно с каким-то желанием.
Желал и Волк.
Подойдя еще ближе, он повернулся к статуе боком и продемонстрировал ей правое плечо. И замер в этой позе, ожидая неизвестно чего...
В это самое мгновение кто-то вошел в зал. Мужчина резко обернулся и увидел молоденькую людскую девицу в легком зеленом платье на эльфийский манер. Длинные волосы ее, немного растрепанные, будучи и так огненно-рыжими в алом свете казались какого-то багрово-кровавого оттенка. Кровью пылали и перья, вплетенные в них, и ее втянутые худые щеки.
В руках девушка несла серебряный поднос с искусной гравировкой, на котором были красиво уложены нарезанные фрукты - виноград, яблоки, персики и даже те, о которых Волк не ведал.
- Я не помешаю... - мотнула она головой и отрешенно опустила взгляд, двинувшись вперед.
Волк молчал. Девка же опустилась рядом с ним на колени и аккуратно положила поднос к ногам статуи. Она подняла взор на Богиню, полный искренней любви и восхищения:
- О, Вечно Жаждущая... - прошептала она с чувством. - Извечная Охотница... О, Вечно Страждущая! Несущаяся в Ночи к своей цели. Настигающая добычу, постигающая всю силу, всю горесть и все счастье жизни! Вкуси плоды этой ночью. И наполни наши сердца трепетом в ожидании звезд. Наполни наши сердца любовью, Мьелит. И мы наполним лесную тьму твоим именем! А свои души - страстью...
Мельтийка какое-то время еще смотрела на Богиню с колен, веря и зная, что та ее слышит и видит. Вот так просто, без всякой заминки, она свершила свой ритуал и поднялась, будто бы лишь сейчас заметив Волка.
Улыбнулась ему, счастливая от произведенного таинства. Оглядела обнаженное тело - шрамы, розово-красную после ожога кожу на лице, свежую щетину, стальные мощные мышцы, привыкшие к тяжелому мечу. Наконец, ее взгляд остановился на огромной серо-бурой ссадине слева на ребрах. Она нахмурилась.
- Молот, да?
Сочувствующе покачала головой и потянулась тоненькими пальчиками к бугристому боку, где все эти недели копилась кровь и боль. Но вовремя отдернула руку.
Затем девушка обошла Волка с правой стороны и мгновенно изменилась в лице, увидев правое плечо. Встревожилась, отступила на шаг, чуть ли не испугалась.
- Зря ты сюда пришел... - тихо молвила она, качая головой. - Одевайся и уходи скорее.
