Ну вот пожалуй и всё. Волк почувствовал усталость. Очень-очень сильную усталость. Перед глазами поплыло и он провёл рукой по лицу, смахивая выступивший пот. Ранение было очень болезненным, но ещё больше сил потребовало божественное дыхание, которым он спалил кучу мертвецов. Пожалуй, Огнерык назначил его не простой игрушкой-чемпионом, а своим клоуном и теперь хохочет где-то в своей сраной обители, то тыкая по своему чемпиону пальцем-молотом рихтера, то поднося к носу невидимые нежные парашютики одуванчика, заставляя чихать огнём. Сейчас эта мысль если и вызвала злость мужчины, то это чувство оказалось похоронено глубоко-глубоко под спудом всеобъемлющей усталости. Волк почти не слушал мертвеца только краем сознания отмечая, что теперь он стал куда больше похож на Того Самого Героя, Который ла-ла-ла, а также ла-ла-ла и только когда Герой подошёл к нему заставил себя выпрямиться и твёрдо взглянуть на Гангберта.
Вернее, на его протянутую ладонь.
Целые мириады мыслей пронеслись в этот момент в голове воина. Некоторое касались знака ворона на полу, некоторые силы Огнерыка, которая подействовала в святая святых, но самым ярким (и Волк почти поддался порыву) было осознание того, как же рассердится и трижды шлёпнется со своего проклятого трона Огнерык если он, Волк, сейчас подаст руку хютерингу. Впрочем, Огнерык мог быть спокоен и наверняка знал об этом - ведь согласно легендам он легко читал души своих вольных или невольных последователей - Волк никогда в своей жизни не просил помощи у Богов. Только принимал. Изредка. Поэтому...
Поэтому высокий, широкоплечий воин с огромным двуручным мечом, шатающийся от усталости и изнемогающий от боли в рёбрах твёрдо взглянул на Гангберта, вернее, на его протянутую ладонь и лишь коротко и почтительно наклонил голову. После чего развернулся на каблуках и отправился к выходу изо всех сил стараясь держаться ровно.