Мертвецы замерли, внимательно глядя на живых. К их числу присоединялись все новые, поднимаясь из своих гробов.
Все зависело от рихтера - будет бой или нет. Он смотрел, презрительно щурясь и думая над словами эльфийки, человека и ведьмы. Он молча взвешивал свое решение. И ощущение, что сейчас будет жаркая сеча, только нарастало.
По лицу Волка текла кровь. Луки Ольфрика и Миралиссы готовы были в любой миг со скрипом натянуться. Альтарина напрягла руки, с ее губ чуть ли не срывались первые слова заклинания...
Но все зависело от рихтера, от судьи. И он вынес вердикт, покачав головой:
- Хинрихтен аллер.
И, услышав приказ, мертвецы взревели! Они рванули вперед, мимо своего предводителя. Первый - несся с щитом и мечом на Волка, надеясь того сбить с ног...
Медленно, словно нехотя, огромный двуручник по широкой дуге взметнулся вверх и мощнейшим ударом обрушился на хютеринга. Мертвяка врубило в пол. Лезвие дошло аж до груди, шлем раскололся надвое, слетев, череп раздробило, а шею переломало.
Волк резким движением выдернул клинок из сокрушенного трупа, но прочие попросту не обратили на него внимания и пробежали мимо...
- Урс экспорцио... арх вайнем! - кричала от страха Тара. Мертвецы двигались прямо на нее, занося ржавые клинки.
Первому в шею попала стрела Ольфрика. Тот даже не дернулся, лишь осклабился злее. Два шага - и его меч вонзится в Тару. Два шага и ее приколят к стене, словно тряпицу.
Но заклинание должно быть прочтено. Пассы руками должны быть свершены. Нельзя бежать, нельзя и дернуться - можно лишь смотреть на эти жутчайшие моменты перед смертью.
Выстрел Миралиссы оказался удачливее: она попала ближайшему трупу в глаз. Тот на мгновение пошатнулся, эльфийка отскочила в сторону - топор выбил пыльную горсть щебня из стены в шаге от нее. Что дальше? Еще двое перед ней. Она отпрыгнула снова, прочь от своих. Хютеринги ее окружили, чтобы зарубить одну.
- Айс эрлорциум, ист байрем!..
Тара в последнем пассе раскинула руки, позволяя клинку вонзиться в ее живот. Она видела его пустые глазницы. Нет, не пустые. В них до краев была налита ненависть. Ведьма. Сжечь ведьму. Сжечь дотла!
Отхлынув назад, она пыталась уйти от лезвия, уже пронзавшего ее, но там была холодная стена. Тара прижалась к ней, скелет сделал шаг вперед, продолжая вести клинок, продолжая протыкать ее. Богиня, неужели это происходит так долго?! Неужели можно чувствовать каждый ноготь глубины, на которую входит в нее ржавая сталь?! Да. Ведь это последнее, что чувствуешь.
Внезапно клинок остановился. И выдернулся вовне. С утробным рычанием гигантский черный волк, пылая багровыми зеницами, схватил своей пастью руку мертвеца. Дернул, хрустнул ею, рванул и потянул за собой.
О да! Хютеринг этого не ожидал! Призванное чудовище с легкостью отбросило его от хозяйки в прочих мертвецов. Те чуть не повалились. Волк зарычал, шерсть встала дыбом. Он бросился к ним, но получил увесистый удар мергенштерном в спину. Взвизгнул по-собачьи, а затем снова издал жуткий рык, повалив кого-то...
Не видел Волк всего того, что происходило за его спиной. Того, как Ольфрик скрылся во тьме коридора, того, как трое врагов окружили Миралиссу, зажимая ее в угол, того, как воплотившийся в склепе гигантский полудемонический зверь жрал оживших трупов, а Тара стояла, глядя на него, и истекала кровью из глубокой раны.
Нет, он видел только того, кто встал перед ним. Рихтер. Их главарь. Самый опытный боец - Волк чуял такие нюансы. Можно даже сказать, по запаху.
Рихтер не торопился идти в атаку. Вставшие за ним мертвецы - тоже. Он пронзал воина прищуренным взглядом... И Волку вдруг стало не по себе, будто бы хютеринг смотрел прямо в его душу. В его мысли, в его память.
- Гольддиб фердаммтер, - бросил он, словно сплюнул.
А затем приложил ладонь к символу Хютера на нагруднике и воздел взгляд к потолку:
- Зоннелихьт! Комм ауф ди хильфе!
Настоящий священник Хютера, пускай и мертвый. Инквизитор. Прославленный воин. Достойный противник. Уж если с кем и можно было подраться, помимо Чемпионов, так это с хютерингами, ордманнами, да и некоторыми зигериантами. Прочие и на буханку хлеба не годились.
- Айн цвек! Айн гехертер цорт! - закричал он громогласно.
И изо рта его явился свет. Золотисто желтый, солнечный. Рихтер открыл глаза, и из пустых глазниц на Волка посмотрело солнце, ослепляя, обжигая лицо.
Не случайно так хвалили их боевые таланты. Хютер даровал своим воинам страшные вещи, и этот свет был лишь началом. Но Волк уже чувствовал разгорающийся жар в своей груди. Это должна была быть хорошая драка.
Перехватив молот для удара из нижней стойки, рихтер медленно пошел в атаку, заполняя все видимое человеком пространство солнечными лучами, такими яркими после полутьмы подземелья.
[Berliner Philarmoniker – Perfume's End Title]
Тело плохо слушалось Гериона... К тому же дало о себе знать ранение бедра стрелой, заботливо кем-то перевязанное. Откровенно говоря, эльф еле плелся, не способный без боли наступить на правую ногу, однако, все же, это было лучше, чем ничего.
За первым же поворотом пред ним предстала дверь, слегка приоткрытая. Она была выполнена из меди - древнейший способ, насколько знал Тилуриэль. Тяжелая, скрипящая, она еле ему поддалась, и Герион вошел в небольшую усыпальницу. Посреди нее стоял внушительный гранитный саркофаг со снятой крышкой. Крышка эта лежала рядом, вся уже запыленная, и на ее поверхности скульпторы высекли хозяина саркофага, сжимающего меч на груди.
Стенки же гроба были покрыты барельефами со все теми же изображениями каких-то былых сражений против чудовищ, нежити или просто злых людей. Где-то были подписи, но на древнелюдском, которого Герион не знал. Но один символ он прекрасно понимал - восьмиконечная звезда с хмурым ликом внутри. Хютер, Бог Солнца.
Получалось, он попал в тот склеп, к которому вела дорога, это казалось наиболее вероятным...
Внутри саркофага среди оружия и драгоценностей лежал мертвец, ровно так же держа свой меч, как и было изображено скульпторами. Судя по тому, как хорошо сохранилось его тело, хютеринги старательно забальзамировали этого воина. Сморщенные веки сжались в безмятежном сне, легко угадывались грубоватые человеческие черты лица, а кожа со временем лишь потемнела, да покрылась пылью с паутиной.
Отвлекшись от почившего, Герион оглядел помещение - по углам стояли большие вазы (или, как он теперь догадывался, скорее, урны), стены так же были украшены барельефами (сколько же подвигов он совершил, если поверить мастерам!), а из комнаты имелось еще два выхода. Один - широкий, ведший в другую похожую комнату с саркофагом, другой - заканчивался медной дверью с замочной скважиной.
И из скважины этой лился настоящий солнечный свет. Золотой, яркий, дневной - он бы все здесь собою залил, если бы отверстие не было таким маленьким.
Но известная подозрительность остановила эльфа, прежде чем открыть эту дверь. Из-за нее слышался какой-то странный шум, гул, совершенно не понятный. И перед ордманном встал выбор: либо открыть ее и предстать перед теми, кто мог оказаться снаружи склепа, либо изучить внутренние помещения до конца. Либо что-то еще.
Карта: ссылка