Кирчфхесс кивнул. Он обошел Гериона с головы - так, чтобы тот не смог его пнуть. Чтобы крыс был в безопасности.
Он нагнулся к эльфу, спокойно глядя тому в глаза, но опытный разведчик по его позе понимал, насколько тот был напряжен. Сосредоточен. Сконцентрирован.
Острое изогнутое лезвие потянулось к лицу Гериона. Медленно, словно крыс сомневался. Пленник даже разглядел в тусклом свете факела чуть зеленоватую пленку яда на нем. До его узких ноздрей донесся легкий аромат - что-то терпкое, неприятное.
Одно движение - и нож легко перережет ему горло. Герион слишком хорошо знал, как это делается, чтобы равнодушно к этому отнестись...
А затем Кирчфхесс сделал неглубокий надрез на его скуле. И сразу отпрянул, убирая нож. Он назвал имя, как и обещал, после чего добавил, отвернувшись:
- Я оставлю твои вещи в коридоре. Ты сможешь доползти и разрезать ножом путы.
Забрав весь свой скарб, на прощание он бросил лишь "Не идите туда..." и ушел, так и не посмотрев Гериону в глаза.
Спустя пару минут бесплодных поисков кнопок, рычажков, потайных дверок и хоть чего-то неочевидного на фасаде склепа, Тара все-таки произнесла заклинание, махнув руками и пустила четыре огонька внутрь склепа.
Те даже слегка опешили, не решаясь залетать. Словно зашептались меж собой, через силу проникая в это мрачное место. Их свет, казавшийся таким ярким снаружи, внутри казался туслклым и... испуганным. Они жались друг к другу, робко заглядывая за угол.
Как будто пытаясь сказать остальным: "Нашли кого посылать первыми - самых маленьких!"
Однако они оказали неоценимую услугу для путников. При их свете была быстро обнаружена ступенька, слегка вдавленная относительно других, и более грязная. То есть если с остальных те немногие, кто здесь бывал, все-таки немного стирали пыль, то на этой уже давно рос бесстрашный лишайник.
Это знание дало возможность каждому перешагнуть через данную ступеньку и пойти дальше, внимательно оглядывая лестницу - почему-то казалось, что следующая ловушка не заставит себя долго ждать...
Герион полз по полу. Он уже разрезал веревки осколком керамики и мог бы легко добежать до собственного скарба, если бы не яд. Эльф чувствовал, как тот холодным, зыбким проклятием растекается по его жилам, лишая сил. Сейчас он мог только ползти...
Становилось сложнее дышать. В глазах начинало плыть, ровно как и затуманился разум. Герион уже толком не помнил, куда полз и зачем... Но его толкало вперед непередаваемое ощущение, что это была не сонная отрава. И это он сейчас умирал.
До вещей оставалось всего-то три шага! Он уже почти... почти дополз. Он не понимал, зачем ему эти вещи - ведь там не было противоядия. Он просто полз. Боролся. Он...
Это место пахло древностью. Воздух здесь словно бы застревал, сгущаясь так же, как и мрак. Глубже, еще глубже...
Мертвый холод. Как в погребе. Только еще холоднее. И уже не казалось, что на дворе лето, ведь здесь царила вечная осень. Увядающая, погибающая. Или, вернее, давно уже мертвая.
В склепе было очень темно. Несмелые светлячки, продолжая пытаться спрятаться друг за другом, еле освещали узкий коридор, по которому спускались Спасители Человечества. На стенах резцы древних каменотесов оставили нескончаемый барельефный рисунок. Сражения, в основном это были сражения. Суровые - рыцари в доспехах против нечисти, мрази и нелюди. Великие испытания и множество трупов. Хютеринги были слишком просты, чтобы придумывать сказки. Они изображали то, что творилось на самом деле: жестокую и мрачную войну.
Не было в этом ничего веселого. Лишь смерть и немыслимая воля к победе. И хмурое солнце, взирающее на своих благословенных воинов. Глубже, еще глубже...
Казалось, эта лестница не закончится никогда, уходя пологой спиралью в холодную землю. И берельефы - кошмары, монстры, сражения, смерть. Только след бессознательного тела, что тащили по этим грязным ступеням, заставлял путников спускаться все глубже в подземелье. Иначе бы их тут и в помине не было б - что здесь искать? Это не гробница зигерианта с позолоченными стенами и драгоценными камнями, как бы невзначай украшающими потолок. Это склеп хютеринга - такие места ничем не удивляют.
Хютеринги просто хоронят мертвых.
Но наконец, лестница закончилась, уперевшись в тяжелую бронзовую дверь, на которой был изображен огромный склеп, логически завершающий повесть, начертанную на стенах. Дверь не была заперта, несмотря на встроенный замок, и омерзительно заскрипела, когда Волк ее открыл.
Вела же эта дверь в просторную залу с высоким сводчатым потолком, до которого не дотягивал свет Тариного заклинания, с двумя рядами узких колонн ближе к стенам и с десятками одинаковых высоких каменных гробов, теряющихся где-то во мраке.
Здесь было очень холодно и темно. И волшебные светлячки, послушно полетевшие в глубь зала, выглядели так, будто бы их отправляли на верную смерть. Перепуганные, они дрожали, хотя Тара всегда была уверена, что данные магические огоньки вообще-то не обладают ни разумом, ни тем более какими-то чувствами.
Они продолжали, не торопясь, пробираться по сгущенному, затхлому, морозному воздуху, пока вдруг не выхватили из тьмы чей-то сгорбленный силуэт, опершийся о массивный саркофаг. Испугавшись, светлячки дернулись и исчезли раньше срока, погрузив склеп в его родную абсолютную тьму.
Эльф проснулся и понял, что окончательно околел, лежа на пыльном полу. Но зато не умер. Перед ним, аккуратно сложенные, спокойно ждали его вещи. Рядом - догорала толстая свечка, являвшаяся единственным источником света в этом узком коридоре.
Буквально через пять-семь шагов начиналась тьма, и все, что Герион сейчас мог обнаружить, был лишь дверной проем, из которого он и выполз. И еще давным давно потухший факел, воткнутый в ржавый держатель на стене.
Но кто-то о нем позаботился и оставил дорогую свечу. И все его вещи, включая оружие.