Альтарина прибрала книги в фургон и устроилась на подножке козел с куском вяленого мяса в одной руке и большущим яблоком в другой.
Она задумчиво жевала и слушала Мирри, вещающую как раз возле ее левого уха.
Пятьсот золотых... Тару фрау Генриетта нанимала вовсе не за деньги. А за сохранение дома мэтру Эстебару, если белка забыла. Деньги - это так, уравнивающее с остальными дополнение. Но, как бы то ни было, Мирри права. Тара нанята. И именно для подобных случаев... Сама же согласилась, выбор был. Да и... судя по всему, ее речь опять не возымела эффекта. Ничего удивительного в этом, в общем-то, не было, Мирри каким-то мистическим образом выходила победительницей из большинства их споров. Вот и в этот раз переубедить белку не удалось. Но как вновь отпустить ее в Гроссенвальд?
Тара поморщилась. Вот же упрямое существо. Дался ей этот эльф…
С другой стороны, правда ведь негоже бросать своих. А Герион… свой, как ни печально. Ну, считается своим. Если б это Мирри нужно было спасать, разве Тара раздумывала бы?
К тому же, караулить лагерь в одиночку… Известись же можно!
Нет, Альтарина не боялась скавенов. Она опасалась чуждого Гроссенвальда. Самого по себе. Хотя, конечно, интересно было бы глянуть, какой же он на самом деле. Потом можно статью написать… Если вернешься.
Догрызши яблоко, она приняла решение. И, наконец, ответила белке:
- Знаю. В Хофтгоре многие ее знают... Из людей, я имею в виду, - Тара протянула Мирри ладонь и, дождавшись, пока белка, вздохнув, положит на нее вылущенное ядрышко, продолжила: - В общем, если никто не против, я начну. А то вдруг вам и вправду неизвестно, почему этот лес... такой.
В Гроссенвальде, дремучем и страшном, близ Черной Реки,
Где лишь ели растут из воды ядовитых болот,
Там, где в сером тумане своей не увидишь руки,
В диком месте, где можно блуждать целый год напролет...
Не услышишь где пения птиц, солнца луч не узришь,
Где и чудом не встретишь других на пути смельчаков...
Там, где жизнь сохранить сможет истинный хютеринг лишь,
Тайну сумрачную овевает дыханье веков.
Там под пологом темно-зеленых еловых ветвей
Сложен каменный склеп, где нашел свой последний приют
Древний Гангберт, бесстрашный и мудрый правитель людей.
Тот, кому по сей день посвященные славу поют.
Да, король Гангберт за давностью времени был не слишком известен за пределами Среднеполья. Пожалуй, помнили о нем действительно только посвященные.
Он могущественным был когда-то давно королем.
Махтфрид имя носила земля, коей Гангберт владел.
Гангберт Пятый мечтал навести в королевстве своем
Безупречный порядок. Король был достаточно смел.
Махтфрид в те времена был подобен обители зла.
Каждый житель страшился, что будет в ближайшую ночь.
Каждый ждал нападения нечисти из-за угла.
И, казалось, народу никто был не в силах помочь.
Гангберт Храбрый поклялся, в свидетели взяв пантеон,
Что от нечисти станет свободной родная земля.
Что безнравственных с трактов разбойников выживет он.
Что в веках сохранит Махтфрид имя его короля.
Основав Инквизиции орден для битвы со злом,
Солнцеликому Хютеру Гангберт его посвятил.
Лучших в Махтфриде воинов он собирал, а потом
Сам отряды вел в бой, не жалея ни жизни, ни сил.
Вот таким и должен быть настоящий герой. С детских лет Тара считала короля Гангберта образцом мужества. Эталоном стойкости. Она вспоминала о нем, когда опускались руки, когда бессмысленными казались стремления. И силы находились.
Год за годом сраженья вел орден в опасных местах,
В самых жутких чащобах, куда добрый люд не пойдет.
Истребил племена злобных троллей в Кровавых горах.
Головам мертвых монстров потерян был вскорости счет.
Орден Гангберта без сожаления с трактов убрал
Всех грабителей, махтфридский в страхе державших народ.
В битвах пел, не смолкая, мечей закаленный металл,
Приближая, пускай понемногу, победный исход.
Не один ковен ведьм был разбит королевским мечом.
Не один черной магии он оборвал ритуал.
Не один лиходей был на смерть королем обречен.
Не один чернокнижник от гнева его пострадал.
Кто скажет, что это было легко? И какой же должна была быть мотивация? Такой герой точно не отступил бы перед мифической опасностью.
Но, творя лишь добро, не нажить невозможно врагов.
Гангберт был ненавидим всей нечистью этой земли.
Гнет проклятий ее, павших на короля, был таков,
Что молитвы народа за Гангберта не помогли...
Хоть, как истинный хютеринг, жалоб он не возносил,
Хоть сам Хютер хранил от обрыва судьбы его нить,
Все ж от тяжких проклятий убавилось жизненных сил...
Только клятве король не желал все равно изменить!
Продолжал Гангберт Храбрый великую битву со злом.
И сойти не хотел он с тернистого слишком пути.
Махтфрид будет свободен! И думал король лишь о том,
Ведь поклялся богам благородное бремя нести!
Тара пела вдохновенно, позабыв о времени. Так хотелось ей донести до слушающих сокровенную суть баллады…
На глазах королевство его становилось сильней.
Не боялся народ выходить из домов по ночам.
Ждали в Махтфриде все наступления благостных дней,
Когда в схватке падет монстр последний, бессильно рыча.
Рад был Гангберт, что делу благому он может служить.
Но проклятия нечисти взяли с годами свое...
Хоть сложней из-за них было бравому Гангберту жить,
Продолжало выискивать цели меча острие.
Спать мешали осколки стрелы возле сердца в ребре.
И от боли сгибался король в день раз шесть или пять.
Загноилась давнишняя рана на правом бедре
Так, что ногу пришлось для спасения жизни отнять.
Вся еда и вино превращались во рту его в кровь,
Холод вместо тепла все дарили ему очаги.
Только Гангберт в походы с отрядами шел вновь и вновь,
Невзирая на боли от новой железной ноги.
Здесь голос Тары чуть дрогнул. Ей всегда безмерно жаль было доблестного короля, пострадавшего из-за чужой озлобленности.
Двадцать лет и два года прошли незаметно совсем...
И, очистив от нечисти большую Махтфрида часть,
Гангберт выбрал полсотни отважнейших воинов с тем,
Чтоб вступить в Гроссенвальд, где доселе у зла была власть.
Гроссенвальд - самый жуткий и сумрачный в Махтфриде лес.
С давних пор им пугали до слез непослушных детей.
И отряд храбрецов в Гроссенвальде бесследно исчез.
Долгих-долгих пять лет не давал о себе он вестей.
О любимом скорбел короле безутешный народ.
Да еще и престол его вздумал обманом занять
Дальний родич - старик Одельгар, злой толстяк-греховод,
Из дворца королевскую дерзко похитив печать!
Все же Хютер - всем бедам назло - жизнь монарха хранил.
Гангберт из Гроссенвальда вернулся спустя столько лет,
Доказав, что не зря он потратил немерено сил,
Ведь исполнил им некогда данный священный обет.
О да. Цель определенно того стоила. Альтарина постаралась передать торжественность момента.
Гроссенвальд был очищен от нечисти полностью, весь!
От Безвестных на севере Гор и до Черной Реки.
Но народу несли с королем долгожданную весть
Из отряда лишь четверо... Были бои нелегки.
Только четверо из полусотни смогли уцелеть.
Да и тех, вместе с Гангбертом, было уже не узнать.
Их тела походили оттенком на старую медь,
И коростой покрыта была плотно каждая пядь.
Но, вернувшись с победой, недолго прожили они.
Через месяц сам Гангберт и воины - все, как один -
Ничего не сказав, на письмо не потратив чернил,
Ночью тайно казнили себя без понятных причин.
Благодарные жители освобожденной земли,
Королю своему отдавая последнюю честь,
В Гроссенвальде, в гранитовом склепе его погребли,
Возле Черной Реки, где и сам бы он мог предпочесть.
Одельгар стал наместником. И королем через год,
Так как Гангберт скончался бездетным по воле судьбы.
Хоть противился несправедливости этой народ,
За всем тем Одельгар занял махтфридский трон без борьбы.
Нет, это еще не все. Тара взглянула на Мирри. Вот теперь - самое главное.
А проклятья, что пали на Гангберта, гибель его
Не сумела разрушить, весьма они были сильны.
За пределы гробницы с годами - все до одного -
Расползлись, затаившись. Но мощности не лишены.
И легенда гласит, что проклятия не пощадят
Никого, в Гроссенвальд с той поры кто посмеет войти.
Так, веками отводят испуганно путники взгляд,
Выбирая, то если возможно, другие пути.
...Королевства с названием Махтфрид давно уже нет.
Да и Гангберта мало кто в памяти имя хранит.
Склеп его в Гроссенвальде стоит больше тысячи лет -
Сложен был он на совесть из крепких гранитовых плит.
И средь хютерингов храбрецов Мир немало узрел,
Кто осмелился, дав перед Хютером славный обет,
Чтоб почтить память Гангберта, страшный нарушить предел.
Но вестей никаких с тех времен ни о ком из них нет...
Альтарина грустно улыбнулась. Теперь кое-что изменилось. Похоже, в свете последних событий к балладе придется дописать по меньшей мере один куплет…
- Ну вот, если кто не знал, дело было так.