Боль отрезвляла. Шум ветра, дождь, что бьет по листьям. Не спать, главное, не спать.
По руке текла горячая кровь. Медленно, постепенно, обволакивая теплом… Крыс не было – они не подходили. Никто не подходил. Эльф был один в ночном Гроссенвальде, на дереве, на холоде, под дождем.
Он ощутил железный привкус на губах.
- Герион, - неожиданно прозвучал в его острых ушах твердый, стальной голос. Сам по себе этот голос вселял уверенность. – Герион, главное – это доверие.
Он говорил четко и вкрадчиво, словно тикающий механизм. Эльф не понимал – то ли это кто-то подошел к его дереву, то ли это ему казалось. А еще он не понимал, на каком языке говорил с ним голос.
- Герион, доверие есть? Отвечай.
Голова кружилась. Эльф начал терять баланс, словно пьяный – тело периодически вдруг нагибалось не в ту сторону, норовя упасть с дерева. Мысли таяли, будто снег на ладонях. Он хотел спать… он так хотел спать…
- Герион, - настойчиво повторил стальной голос, выдергивая из пелены сна. – Главное – доверие. Оно есть, Герион?
- У моих детей есть друзья, которые их не бросят… - тихо прошептала белка, глядя на траву.
Она, казалось, хотела сказать что-то еще, много чего сказать – но не решилась. Просто вздохнула, шмыгнула носиком и пошла по дороге прочь.
Отойдя же на десять эльфийских шагов, она остановилась, вглядевшись направо, в Гроссенвальд. И смотрела так с минуту, размышляя… Взялась за хвост передними лапами – протерла им мордаху и пошла обратно.
- Я ночью молилась Эллифею, - промолвила она, вернувшись к спутникам. – Во сне он пришел ко мне. И напомнил про один случай…
Мирри тяжело вздохнула. Ее взгляд был суровым и жестким, что было удивительным для белки.
- Однажды в деревню моей матери пришли грабители. Деревня была беличьей – никого большого. А пришли орки, люди и даже эльф, кажется. Но они… не стали просто грабить, они начали сжигать деревья, на которых белки построили дома. Они нашли погреб и осквернили его. Они поймали одну белку и принялись палить ее шкурку. Они отрезали ей хвост.
Крк-Миррритикити улыбнулась сквозь слезы.
- Просто так. А ее родные и друзья, попрятавшись на ближайших деревьях, смотрели на это и ничего не могли поделать. И моя мама – тоже. Но среди них был один бельчонок молодой. Он их… сподвиг. Он сказал, что это предел.
Мирри почему-то смотрела только на Тару. Прямо в глаза, с печальной улыбкой рассказывая эту историю.
- Три десятка белок набросились на дюжину грабителей. Те были с клинками, белки – без всего. Что дала Яффа, то у них и было. Они убили этих грабителей, Тара.
Белка будничным жестом указала на свою шею спереди слева.
- Тут крупные сосуды, их легко прогрызть, даже у орков. Они их всех убили, Тара. Даже тех, кто пытался сбежать и спастись. А ты знаешь, сколько легенд ходит о том, что мы не можем сражаться? Знаешь, сколько слухов? Да все, мать их, убеждены, что белку можно раздавить и не заметить! Эллифей мне сказал, что нельзя бросать друзей. За них нужно бороться. Понимаешь? И я не удивлена, что о вас идет такая молва – вы на первом же повороте готовы бросить своего. Хорошо! Вы его не знаете. Он мой друг – не ваш. Да пожалуйста!
Мирри была в бешенстве.
- Но я так не могу. Куда дальше?! Думаете, в Кровавых Горах безопаснее?! Думаете, про них не ходит сотни гребаных легенд, как там плохо?! Какого желудя мы вообще тогда куда-то пошли?! Хофтгор тоже опасен – даже в нем убивают! А тут и стражи нет! Ха! Да вас прямо тут сейчас сожрут все монстры. Какая, бес вас раздери, разница – там умереть, здесь или в заднице у Огнерыка, а? Какая разница, если вы не можете постоять за своих друзей? Зачем я вообще живу, Тара?! Зачем, если я не могу попытаться спасти того, кто мне дорог? Кто я тогда такая? Кто?!
Писклявый голос белки сорвался от этой гневной тирады на болезненный хрип, полный слез.
- Где-то должен быть предел! Понимаешь, Тара? Предел! Нельзя меня унижать, бить и издеваться надо мной, сколько влезет. Где-то есть граница, за которой я лучше подохну, чем стерплю. И для меня эта черта пройдена! Там мой друг! Его прямо сейчас могут убивать, пока я тут с тобой разговариваю. И я не боюсь. Мне уже плевать. Никто из него не возвращался! Не надо туда идти! А если этот Гроссенвальд захочет оприходовать тебя – что ты сделаешь?! Раздвинешь ноги?! Пожалуйста, Гроссенвальд, все, что угодно, только не убивай меня?! Забери всех моих друзей! Обмакни меня лицом в грязь! Убей и сожги тут все, только позволь мне жить! Так, что ли?! Да все местные так и делают! Давно бы уже сожгли этот лес к чертям собачьим, а не жили бы, трясясь, как кролики.
Мирри свирепо смотрела на Альтарину. Перевела взгляд на Ольфрика, затем обратно.
- Передайте моим детям, чтобы боролись за себя.
Отвернувшись, она побежала во второй раз по дороге – туда, где следы Гериона уходили в Гроссенвальд. Остановившись лишь на миг, она уже без той ярости, что была, бросила людям:
- До встречи…
Улыбнулась сквозь слезы и побежала дальше.