Некоторое время лейтенант ожидал дальнейших вопросов, но, когда их не последовало, предпочел свои темы для беседы не предлагать. И, таким образом, дальнейший путь аколитов и арбитров прошел в тишине. Был он довольно долгим - пришлось сделать еще как минимум два круга по периметру участка, прежде чем они добрались до кабинета Николетти.
Обстановка кабинета полковника была довольно аскетичной – для лансельеров, разумеется. Высокие чины правоохранительных структур Малфи любили окружать себя роскошью, но полковник Николетти был исключением. Возможно, вынужденным – в Подулье даже облеченным властью сложно раздобыть вещи, являющиеся повседневными на более высоких уровнях. Среди серых стен, пола и потолка, того же оттенка стульев и шкафчиков пятнами живого цвета выделялись лишь стол из настоящего дерева и позолоченный шкаф, сквозь стеклянные дверцы которого проглядывали профили бутылок.
За столом сидел сам полковник – до прибытия гостей. Когда первый из аколитов вошел в помещение, он отложил в сторону перо, которым что-то до этого писал на листе пергамента, и встал, чуть поморщившись при движении. На столе, помимо чернильницы, пергамента и кипы разноцветных папок лежал лазпистолет.
- Чем я могу служить Инквизиции и Адептус Арбитрес, господа?
Марцеззо Николетти не относился к тем, кто производит хорошее первое впечатление. Наоборот, все в нем кричало о том, что относится он к категории кабинетных карьеристов и больше времени проводит в кресле, чем на проверке постов, тренировках солдат или, упаси Император, в поле. Полнота, переходящая в ожирение, пухлые щеки, румянец которых закрывает слой пудры, глубоко посаженные маленькие глаза, напомаженные усики и белокурый парик, сидящий достаточно низко, чтобы заподозрить как минимум залысину. О том, что он вообще когда-либо бывал на заданиях, говорил лишь поблескивающий металлом протез левой руки. Неплохого качества, но весьма и весьма потертый. Мундир выделялся лишь полковничьими эполетами и приколотым к левой стороне груди орденом, выполненным, похоже, из настоящего золота.