Воистину, жизнь изо дня в день преподносит все новые и новые сюрпризы, и нет более идиотского занятия, чем попытаться понять другого человека. Чужая душа - потемки, и жизнь в очередной раз убеждала Аделину в этом неоспоримом факте.
Стоило только угаснуть конфликту между аколитами и арбитрами по вопросу влияния и распределения полномочий, как из пепла недоразумений и недоверия вновь поднялся костер противоречий. И винить в этом на сей раз стоило только слуг Инквизиции.
Когда началась перебранка между Декстером и Тоддом, Аделина стояла спиной к ним, пребывая на своем привычном месте за левым плечом Сильвестра и размышляя о странном офицере лансильеров. Но от первых же слов арбитра она почувствовала, как по спине пробежали мурашки. От услышанного пробил холодный пот. Чужеродное вторжение в разум - что может быть ужаснее? Что может быть страшнее, чем ощутить липкие щупальца чужого сознания, вторгающиеся в самое сокровенное - в мысли и чувства.
Лишь на краткий миг эницийка представила себя на месте арбитра - и содрогнулась от отвращения. Не дай Император ощутить такое самолично. И, хотя шпионка никогда не любила слуг правопорядка, сейчас она со всей искренностью посочувствовала мрачному и нелюдимому Тодду, чей разум подвергся столь ужасному испытанию. Хотя Декстер и был одним из них, девушка полагала его стопроцентно неправым, и не удивилась бы, если бы экзекутор немедленно вышиб его псайкерские мозги. Оставалось только подивиться выдержке арбитра - сама бы она наверняка не удержалась и выстрелила.
Женщина уже собиралась развернуться на каблуках к спорщикам и вклиниться в разговор, и даже начала говорить: - Позвольте, синьоры!, - как следующая фраза Тодда заставила ее замолчать. Взбешенный экзекутор нашел в себе силы максимально корректно обратиться к прочим и передал в руки Илаю некое послание от их Инквизитора - весьма своевременно, надо сказать. Продолжение же фразы арбитра, бывшее несколько провокационным, Аделина предпочла оставить без ответа, хотя мысленно и согласилась с ним - действия псайкера воистину вызывали заслуженные опасения.
Но беда бы была вполовину не столь страшна, если бы это не происходило но глазах бедняг-лансильеров. Вот уж воистину, несчастные солдатики оказались между молотом и наковальней, и знать не знали, что предпринять. Разборки между олицетворением имперского правосудия и слугами Инквизиции - что может быть более опасным для простых парней вроде них? Ада не удивилась бы, если лансильеры сейчас со страхом думают о том, что их запросто могут устранить: как нежелательных свидетелей межведомственного конфликта. Но, впрочем, страдания и опасения солдат могли и подождать - куда важнее была та информация, которую до них хочет донести господин. Желая услышать новые сведения, Дестефани приблизилась к Илаю и замерла.
Когда бывший мичман флота зачитал послание, в сердце Аделины взыграли два противоречивых чувства: с одной стороны, она восхитилась предусмотрительностью Ваарака, предвидевшего возможные неурядицы, а с другой - была до глубины души оскорблена выбором лидера группы. Почему, спрашивается, не отец Сильвестр: ведь он куда как более достоен подобного знака доверия! Нет, бывшая куртизанка и не думала оспаривать явные достоинства синьора Рина: его разум, происхождение, факт того, что он - местный уроженец; но вот выбор его в качестве командира, когда рядом есть куда более подходящий аколит... Это было странно и даже обидно: за что, спрашивается, такое недоверие к способностям Сильвестра?
Но воля инквизитора есть воля инквизитора, и женщина не собиралась оспаривать ее, хоть и была в корне не согласна. Прикрыв глаза, она помассировала виски: что же, лучше так, чем вообще никак. Когда письмо было сожено, Аделина повернулась к вериспексу и кивнула:
- Подчиняюсь, синьор.
Слава Ему-на-троне-Терры, Дрейк принял свою ношу с честью, и отдал грамотные и единственно верные указания, заодно погасив конфликт. Все оказалось не так уж плохо, как думала эницийка, но неприятный осадочек от письма господина остался. А пока все осознавали прочитанное, она шепнула стоящему рядом священнику:
- От офицера лансильеров идет странный запах: помимо запрещенной обскуры - еще какой-то незнакомый аромат, практически перебивающий наркотик. Какой - неясно, но мне он подозрителен.