Недолгое ожидание закончилось прибытием заказанного экипажа. К тому моменту, как водитель связался с клиентами, эницийка уже перемыла всю посуду, заправила постели аколитов и еще раз убедилась, что их маленькая уютная insula содержится в полной чистоте и опрятности.
В очередной раз остановившись перед зеркалом в ванной комнате, немного нервничающая Аделина тщательно осмотрела свой внешний вид и осталась довольна: макияж положен аккуратно, из прически лишние пряди не выбиваются, никаких лишних складок на платье нет. Чуть поправив волосы, женщина убедилась, что теперь она выглядит подобающе выскому званию аколита: аккуратно, строго, достаточно практично, при этом не скатываясь в банальщину.
Заняв место на заднем сиденье наемного экипажа, Дестефани скучающе рассматривала мелькающие за окном машины городские пейзажи, сравнивая их с давно покинутым домом, а заодно отмечая заинтересовавшие ее вывески магазинов, которые можно будет посетить по возвращении. Впрочем, судьбе было угодно внести некоторое разнообразие в их столь нелюбопытный путь: на одной из улиц проводилась операция арбитров, и проезд гражданской техники был запрещен. На некоторое время Ада задумалась, кто на сей раз попал под карающую руку имперского правосудия: еретики, мятежники, контрабандисты, просто недовольные тяжким Lex Imperialis? Впрочем, догадки она могла строить сколько угодно: ответа все равно недождаться. Разве что в утренних газетах могут написать об этом инциденте и пролить свет на эту маленькую тайну. А могут и замолчать. Все в зависимости от того, что сейчас там происходит. Впрочем, умному человеку молчание прессы может дать не меньше информации.
Наконец дорога завершилась. Рассчитавшись с водителем и отпустив его, аколиты вошли под своды основного помещения фирмы "Смитсон и Сын". Поздоровавшись с достославным Моисеем в лучших традициях малфианской знати, мужчина и женщина спокойно, неторопливо и деловито осмотрели предлагаемые им на обозрение предметы искусства, а затем проследовали в соседнее помещение. Любой посторонний свидетель бы решил, что парочку дворян не заинтересовали общедоступные товары, и ушлый торговец провел их к той части "экспозиции", которая могла представить интерес исключительно для обеспеченных слоев общества. Да и вели вошедшие себя как постоянные клиенты, знающие к кому и за чем пришли.
Дальше дорога аколитов лежала вниз, к атриуму, где они должны были получить весть от своего господина. И, кто знает, возможно сразу же сорваться на исполнение его воли.
Здесь, в мрачных и затхлых катакомбах, Аделина чувствовала себя несколько неуютно. Хотя она и была коренной жительницей улья, но эти извилистые коридры, казалось, навек пропахшие едва уловимым запахом тайн и загадок, будто довлели над идущим по ним человеком, заставляя чувствовать себя одинокой песчинкой в неумолимых песочных часах мироздания. Дестефани непонимала тех, кто остался жить тут; сама бы она, наверное, уже через месяц пребывания в подземельях Инквизиции превратилась в параноидальную истречку. Нет, конечно и в том, и в другом были свои плюсы, но женщина полагала, что уж эти-то качества не стоит доводить до крайностей.
Они вошли в praetorium последними, когда вся группа уже была в сборе. Несмотря на то, что они были одной командой, с большей частью присутствующих эницийка была едва знакома. Но, как и подобает вежливой женщине, Ада учтиво поздоровалась с каждым из присутствующих. Впрочем, помимо обыденной вежливости, сам порядок приветствий для нее имел особый смысл: сначала Илай - как наиболее близко знакомый, затем милый мальчик-адепт Дрейк - как дворянин, затем Декстер - псайкера лучше на всякий случай уважить, следом Джейк - как армейский sergente, и, напоследок, Даррен - о нем она знала меньше всего: лишь то, что он - вольный стрелок.
Когда все устроились по-удобнее и Илай запустил когитатор, немедленно начавший отсчет, Ада выудила из сумочки длинный тонкий мундштук и лхо: это позволит ей несколько абстрагироваться от спретого запаха тоннелей, а заодно отгонит воспоминания о двух годах рядом с Лоренцо. Живя с проклятым бандитом и следя его головорезами, она была вынуждена обитать на самой грани подулья, и если бы не твердый приказ maman, то точно бы застрелилась от обилия не самых приятых впечатлений и премерзкого окружения. Хорошо хоть в крепости Лоренцо соблюдали хотябы элементарные нормы гигиены... Одев курительную перчатку, дама внимательно вслушалась в речи хозяина, страраясь не упустить ни слова. Ведь не зря говорил преподобный Бэкон: Amor vincit, scientiam et virtutem; и эта сила может помочь ей выйти живой из тех неприятностей, с которыми ее, несомненно, столкнет воля инквизитора.
Когда речь Вараака закончилась, Ада только и смогла, что выдохнуть:
- Perfecto! Только живого здания нам для полного счастья нехватало!, - и тут же, поперхнувшись сигаретным дымом, закашлялась.
Sottotenente Стилихон же в это время продолжал изучать другие данные, представленные господином. Откашлявшись, женщина продолжила внимательно изучать имеющуюся информацию, пытаясь из рассеянных крупиц знания сложить некую, хотя бы и общую, картину. Внимание ее привлекли две вещи: снимок объекта их поисков, к которому она решила присмотреться по-внимательнее чуть позже, и список пропавших карабинеров. Вернее, здесь, на Малфи, лансельеров.
При первом же, самом беглом просмотре, в глаза бросался факт того, что почти половину патруля составляли фигуранты одного и того же коррупционного дела. И Аделина не удивилась, бы если узнала, что группа попала к собору стараниями одного из этих criminale в погонах. Заодно не помешало бы проверить, не отклонился ли этот подозрительный pattuglia от предполагаемого маршрута, и не были ли изменения в маршрут внесены незадолго до выхода. Кроме того, возникал вопрос: а почему этих persone оставили в рядах корпуса лансельеров? Неужто они были столь ценными кадрами, что без них никак нельзя обойтись? По крайней мере, Аделина сомневалась, что на Малфи такой уж недостаток в добровольцах в правоохранительные органы, чтобы показательно не выгнать на улицу взяточников. А они остались в строю, да еще патрулируют достаточно важные участки. Подозрительно? Еще как!
Впрочем, озвучивать вслух свои подозрения Ада не собиралась: она хорошо усвоила, что мужчины нелюбят, когда в важное дело с распросами, идеями и предложениями лезет женщина, да к тому же непрофессионал, и тем и мешает серьезным людям решать серьезные проблемы. Смысла выставлять себя напоказ небыло, и бывшая шпионка решила поделиться своими подозрениями с единственным, кому доверяла - с отцом Сильвестром. А уж он, при желании, проинформирует об этих подозрениях всех прочих.
Когда все имеющиеся на когитаторе сведения стали достоянием аколитов, а Илай отошел от техники, женщина вернула на экран изображение собора и по-пристальнее всмотрелась в него, пытаясь понять: как такая громадина может исчезать и вновь появляться? Так как в этом деле было слишком много неясного, аколита попыталась выстроить логическую цепочку своих подозрений, чтобы суметь облечь их в слова:
Собор - монолитная постройка с заранее предопределенной архитектурой. Просто так исчезать и возникать вновь в том же самом виде он неможет: никакому варпу это наверняка не по силам. Значит, существует вероятность того, что при каждом новом появлении собор немного меняется. При этом остается открытым вопрос: имеется ли у появлений и исчезновений здания некая цикличность или закономерность по времени и месту? Может ли ее обнаружить любой, кто вплотную займется этой проблемой? Могут ли изменения в архитектуре дать подсказку о противниках? Кстати, надо бы проверить: по идее, все соборы должны иметь приблизительно общий чертеж. Небыло ли при строительстве данного объекта незаметных отклонений от норм, спланированных заранее для использования его какими-нибудь культистами? Вопросы, вопросы, вопросы... И ни одного ответа. Чтобы проверить свои подозрения, Аделине не помешали бы пикты здания сразу после постройки, пикты при его очередных появлениях, календарные даты и места его появления и, наконец, план или чертеж строительства.
Подойдя к отцу Сильвестру, Аделина тихо поделилась с ним своими подозрениями и идеями насчет пропавшего pattuglia и собора: она свое мнение озвучила, теперь пускай решает мужчина. А уж она, при необходимости, поможет.