Дети дракона распределились так, чтобы окружить караван, а Найгмиив, дождавшись пока последний из братьев займёт позиции, взмахнула крыльями и взлетела в небо едва слышной тенью. Она должна была начать атаку, и сделала это, повиснув над лагерем в ночной мгле. Никто не услышал её тихих слов, не увидел жестов, но стоило с её рук сорваться маленькой искре, кто-то из охранников заметил парящую вверху фигуру и успел подняться, указывая товарищу, который тоже не спал, в небо.
А затем начался настоящий ад. Огненный шар, образовавшийся из искры, взорвался в самом центре лагеря, заставив людей кричать от неожиданности, жара и боли. Вспыхнули покровы повозок, заржали лошади, едва не срываясь с упряжек, и тут ударили с четырех сторон хобгблины, один за другим приближаясь верхом или бегом к лагерю и выдыхая смертоносные молнии на часовых, которые стояли по периметру стоянки.
Из телег прочь от огня выскакивали в одном белье торговцы, которые стали первыми жертвами кровожадных ездовых зверей нападающего отряда, а обожженные, но всё еще готовые к драке опытные наёмники, кто еще не сгорел, в ярком зареве не могли не разглядеть хобгоблинов, а потому схлестнулись с ними в неравном бою. Летающая кругами над горящим лагерем Найгмиив продолжала поливать врагов огнём, хотя огненные шары теперь уступили место хлёстким, будто плеть, огненным стрелам.
Очевидно было, что крепких и жестоких полудраконов людям не победить, не сохранить свои жизни, а раз так, то можно не беспокоиться больше о сохранности груза. Один из наёмников заскочил в пылающую телегу, а спустя несколько мгновений та рухнула под весом находящегося внутри добра, погребая неудачника под горящими обломками крыши.
Найгмиив, пролетевшая над сломавшейся повозкой, стала первой свидетельницей того, что стало для хобгоблинов полной неожиданностью. Из пламени вышла высокая фигура, облаченная в дорогие одежды с множеством украшений и жезлом в руках. Жезл был направлен на крылатую дочь Нахонгларота, и с него сорвался черный луч, ударивший девушку. В тот же миг колдунья усохла, крылья скрючились, и бездыханной она рухнула на землю, прокатившись по инерции еще с десяток другой футов.
Таррак, оказавшийся ближе всего к этому, разрубил своего противника пополам и с яростным рёвом, вызванным желанием отомстить, бросился на мумию в красивом латном доспехе. Схватка их оказалась яростной и ужасающе прекрасной, насколько это возможно. Кругом пылало пламя, а двое сражались вблизи с огнём, обмениваясь мощными смертоносными ударами. Трудно было представить врага, который мог сравниться с буйным варваром, перед топором которого не устоял ни огромный демон, ни чудовищные элементали, ни другие, но неизвестный с жезлом не просто устоял, но сразил его, отправив на землю с разбитой головой после очередного обмена жестокими ударами.
Родак, Тарог и Белзагрим еще не покончили со своими противниками, но убивший уже Найгмиив с Тарраком немертвый начал поднимать тлеющие тела бездушными зомби под своим контролем. И зомби эти бросились в бой, сразу же показав свою силу, обретённую в посмертии.
Не было времени думать, не было времени ждать, поскольку устоять против такого врага было практически невозможно. Он казался неуязвимым и слишком сильным. Надежда на свои силы, ярость драконьей крови и крепость кожи была слишком слаба, и можно... нет, нужно было отступить, чтобы сохранить жизни и выполнить задание отца, но... гордость ли, ярость ли, а может обида, не дали командиру, прошедшему множество битв с могучими противниками, принять такое решение.
- Тарог, жги! - Заревел он, снося топором голову ближайшему зомби, а затем выдохнул что есть сил молнию в несокрушимого латника мумию, которая наблюдала за их потугами со снисходительностью и уверенностью в собственном могуществе.
Всадник, так и не спустившийся с седла своего боевого ворга, откликнулся на призыв, разрубая своего еще живого врага, а затем направил ворга к пылающей повозке и окатил тварь скрежещущей от собственной мощи молнией.
На мгновение мумия исчезла в серебристых потоках трескучих молний, обуявших её со всех сторон, а затем появилась вновь, обожженная, но всё еще "живая". Шаман опустил топор, готовясь к ритуальному самоубийству, потому что убежать он не мог, и победить тоже. Пусть хотя бы Тарог с Родаком сбегут. У них будет шанс попытаться выполнить задание отца вдвоём.
Стрела свистнула откуда-то справа, пролетев через сгоревшую ткань повозки, потянула за собой языки пламени из костра в центре пылающего лагеря, и вошла в висок мумии, пробив голову насквозь. Мгновение, другое, и враг просто упал лицом вперёд, а нежить, поднятая им, остановилась, мигом потеряв волю к тому, чтобы заниматься хоть чем-то.
Это была победа. Их совместная победа, в которую каждый вложил частицу себя, а кто-то и отдал жизнь.
Белзагрим оттолкнул безмозглых зомби с дороги и направился к павшей мумии, чтобы отрубить голову и удостовериться, что она более не подымется. Затем были осмотрены колдунья и варвар, и тела их сожжены, как полагается.
Продолжать путь без разбирающейся в магии сестры можно было, но как отличить нужный отцу артефакт от красивой безделушки шаман не знал, да и знаний Родака было недостаточно. Хорошо, что с ними был Симуссет, который просто не мог потеряться. Его-то и отправили обратно в Роковую вершину с написанной рукой барабанщика запиской, в которой описывались их потери и причины этих потерь. Конечно, отец не погладит их по головке за подобное, ведь по сути им данный караван не был нужен, но... можно было надеяться на то, что хотя бы не накажет, если они смогут выполнить его указания с пополнением, которое им пришлют. В противном случае им лучше было вообще не возвращаться.