Девушка ответила на хмурый взгляд Исилендила ясным взглядом человека, которому глубоко безразлично, кто, как и что, и неопределённо повела плечами на заданный вопрос. Конечно, интересно. И, между прочим, мог бы и сам догадаться, что Лараэр там не от эльфов пряталась специально в робкой надежде, что о ней позабудут, а свой интерес удовлетворяла. Эльфы в большинстве своём были в порядке, просто устали бродить в подземельях. Девушка приветствовала их скромной улыбкой, наблюдая, чтобы её внезапный питомец не потерялся.
На попытку Эларена установить контакт – а что это было? вежливость или интерес? – Лараэр только пожала плечами. Рассказывать было особо нечего: видения их едва ли могли заинтересовать, да и не в том состоянии она была, чтобы их пересказывать, а никаких сокровищ – никакой поживы – она не нашла. Ценность подземелий вовсе не в этом.
– Никаких сокровищ, лишь закрытая дверь в столовой, – откликнулась шаманка, болезненно улыбнувшись уголкам губ. Вспоминать о своих исследованиях подземелий, пока они ещё свежи, ей хотелось меньше всего на свете. – Вы завтра можете проверить.
Девушка плелась в хвосте отряда, подстроившись под шаг слизня, и механически разглядывала ночной лес. Он был похож на рисунок на мокром тёмном бархате. Глубокий, со многими деталями, не заметными взгляду в первый раз. На лес просто приятно было смотреть – душа тихонько радовалась, откликаясь на пейзаж, и мало-помалу успокаивалась. Языка леса шаманка не знала, ей ведомы были лишь души не ушедших, но, думалось ей, что у леса есть своя душа. Незаметная, тихая, пугливая, как говорят. Она редко расползалась по всему телу, прячась в «животе» или «груди» от тех, кто ступал в лес, но по причине доверчивости была готова открыться любому, кто пожелал бы того со всей искренностью. Река, укрывшаяся тоненькой периной тумана, с тихим плеском вёсел по воде выразила своё неудовольствие полуночникам, мешавшим ей спать, и успокоено задремала, стоило им только оказаться на другом берегу.
Когда в мраморную вечность, которую собой представлял пейзаж, облитый молочно-белым лунным светом, неуместно вмешались разноцветные светильники, напоминавшие болотные огни или огни ведьм, Лараэр с удивлением осознала, что они пришли. Улица, по которой они гуськом тянулись к своему дому (странно было думать об этом так), была с голубыми светильниками, окруженными тянувшимися к свету ночными насекомыми. Магический свет не обжигал их, но вводил в заблуждение – и кружившиеся в танце позволяли этому дурману обманывать себя. Затем с голубыми светильниками смешались жёлтые, где-то равнодушные и далёкие, где-то тёплые – по этой улице они дошли прямиком до выделенного им домика.
Перед дверью Лараэр подняла слизня на руки, крепко прижимая к своей груди и не доверяя эту ответственную миссию никому другому. Она боялась запачкать пол и не хотела ночевать в доме, а потому раздумывала над тем, чтобы уйти на улицу. Там было не холодно. Если, конечно, под утро не придёт ливень, то можно было бы переночевать на дереве, подальше от травы, которая утром, судя по туману, будет очень мокрой.
Когда речь зашла о расселении, шаманка, остановившаяся в дверях, оглядела эльфов, сжав губы: сказать или уйти просто так? Хотя, наверное, формально она была членом отряда, а потому, возможно, кто-то мог чувствовать себя обязанным приглядывать за ней (тот же Исилендил).
– Если дурь ещё не вся выветрилась, то так ли безопасно позволять ночевать одному на улице? – тихо спросила девушка, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно, а затем поглядела на Эларена, чуть склонив голову набок: – Я переночую на улице, нет нужды за меня волноваться. Не хочу, чтобы здесь всё было в слизи.
И, развернувшись, стала осторожно спускаться: из-за слизня на руках ей сложно было смотреть себе под ноги.