Тинендир согласился не испытывать судьбу, благо Эларен сам видел командора и слышал её тон в обращении с подчинёнными, так что мог понять положение проводника. В свитке, оставленном командиру отряда, была простенькая карта расположения зданий в Вечном дозоре, а на ней отмечены два входа в подземелья, чтобы эльфы не заблудились. Однако карты самих подземелий не было. Оно и не мудрено, кто же будет составлять карту подземных ходов, если на то нет нужды, а если таковые были раньше, то за те одиннадцать тысячелетий, что прошли со времени падения этой небольшой крепости, они давно потерялись или истлели.
Солнечные лучи, падавшие на алтарь через отсутствующую крышу, тоже могли делать его теплее, а ветер шуршал пылью посреди заваленных обломками и поросших травой плит. Шаманке показалось, что медленно, но верно, шуршание ветра и шелест травы превращаются в шепот, который читает молитву крылатой богине. Затем к этому первому голосу присоединились другие.
Стоило девушке поднять голову, как она оказалась в храме, каким он был тысячелетия назад. Красивые фрески, картины, изящная архитектура, плавно поднимающиеся вверх колонны, обвитые мраморным плющом, и прозрачный потолок, над которым кружат разнообразные птицы. За спиной шаманки, преклонив колени, молились жрецы и прихожане.
Девушка растеряно (благоговейно?) молчала, глядя на открывшуюся ей картину. Увидеть тайну – это как получить мир в подарок, так же чудесно и... не хватит толком слов, чтобы высказать чувства. Шаманка медленно, осторожно поднялась, боясь спугнуть таинственное видение и подспудно ожидая, что духи совсем не добры. Почему-то и как-то она все начисто забыла, что думала и чувствовала до этого момента. По коже ползли холодные мурашки, живот сжимался от напряжения и ожидания.
Никто не замечал Лараэр, словно её и не было здесь. В тот погожий день много лет назад, когда происходило то, что она сейчас видела, шаманки, и правда, не было. Один из прихожан поднялся, взглянул на алтарь, прямо сквозь девушку, затем наверх, и направился направо, к двери за колоннами. В то же время двери главного входа в храм распахнулись, и на пороге оказался солнечный эльф в сияющих золотом доспехах и красном плаще. Он что-то сказал, обращаясь к рыжей жрице с покрытой капюшоном головой, что стояла ближе всех к Лараэр, но шепот, стоящий в храме, остался прежним. Ничего не поменялось, будто шаманка смотрела пантомиму.
Шаманка заправила прядь волос за ухо и, стараясь ступать тихо, будто они могли услышать ее, аккуратно обошла все, что видела, чтобы последовать за оставившим службу прихожанином. Вещи было призрачными, конечно, и вреда предметам девушка причинить бы не смогла, даже если пожелала бы, но какая разница? Она не могла себя заставить относиться к этому иначе.
Мужчина с темно-серой кожей, тёмный эльф, какими они были до проклятия дроу, открыл дверь в жилые комнаты жрецов, бегло оглянувшись на зал, где по зову воина в доспехах поднялась, подобрав подол платья, девушка, а затем быстро шагнул внутрь, хлопнув перед шаманкой дверью. Вся окружавшая Лараэр обстановка храма во времена его красоты начала сереть и осыпаться пеплом. Сначала исчезли птицы, затем потолок обратился серой пылью, а после начали крениться и падать в опустевший зал колонны.
Она вздрогнула и хватанула ртом воздух, судорожно и испуганно. Покачнулась было следом за ним, оглянулась, зажмурилась. Это сон, но и сны могут убивать, особенно если спит разум, но говорит сердце. Лараэр зябко поежилась, хотя и было ей тепло в ее одежде, и, досчитав до десяти, открыла глаза. Дар иной раз оборачивался проклятьем – и шаманка ощутила, как екнуло сердце, как ползет холод от ног вверх. Может быть, она не была набожна и суеверна, но что это, если не просьба, если не послание?
Еще до того, как Лараэр открыла глаза, она вместо шепота молящихся услышала знакомый шелест ветра, играющего с травой, и шуршание гоняемой по древним плитам пыли. Вместо двери перед ней был лишь дверной проём давно разрушенного здания храма, и короткий коридор с развилкой через десяток шагов. Что, кем и зачем было ей показано, сложно было гадать. Духи такого делать не могли.
Если уж ступил на тропу – будь любезен, не возвращайся. И, твердо следуя этому завету, девушка нерешительно двинулась по коридору, гадая, что и зачем тут происходит. Может быть, ей даже было страшно, но тут нельзя быть ни в чем уверенной.
Древние камни говорить не умели, да и угрозы от них было мало. Разве что от сильного ветра оторвётся и упадёт на голову какой-то булыжник, или расколется под ногой старая поросшая в трещинах травой плита, увлечёт за собой в тёмное подземелье, чтобы насадить на колья, назначенные давно не существующим врагам. Но нет, дошла Лараэр до развилки, и ничего не помешало ей, ничто не отвлекло.
Направо в конце коридора тупик да мёртвые дыры дверей в скромные комнаты служителей храма. Налево те же дыры, но еще раскрытая пасть покосившегося спуска под землю, словно побитый человеком зверь с палкой между челюстями, застрявший в своей норе да так и погибший.
Она выбрала комнаты, поскольку осмотр подземелий явно займет больше времени, а покои – вот они, никуда не надо ходить. Конечно, надежды на то, что здесь обнаружится что-то интересное, шаманка оставила сразу. Могут, конечно, вновь прийти видения – храмовые альковы место уютное для коварных интриг, – но в том Лараэр справедливо сомневалась, медленно шагая по коридору. Шуршащие шаги ее отдавались тихим стуком по пустому помещению.
Как и ожидалось, ничего интересного, кроме давно истлевших остатков скромной мебели шаманка не увидела. Комнаты были в общем-то целы, а в одной даже потолок сохранился, но это было единственным заслуживающим внимания моментом.