Оставив эльфов разбираться с картами, которые они так любили, полагаясь на них всякий раз, девушка безбоязненно направилась вглубь крепости. Если призраки выбираются наружу лишь глубокой ночью, то можно не бояться, что из-за угла выскочит злой дух. Шаманка забралась в ближайшие руины, ступая осторожно и легко. Призраки призраками, но в старых руинах были гораздо опаснее сами руины, одинокие и озлобленные. Рано или поздно, но они обретали качества живущих в них. А призраки не лучший пример для подражания. Особенно призраки древних эльфов.
Стены были очень хрупкие, даже на взгляд Лараэр, и она не рискнула бы на них облокачиваться, нет-нет. Фрески облупились, краски истерлись, угадывались лишь очертания, но никак не целые образы. Шаманка, всю дорогу промолчавшая и державшаяся в стороне от остальных, медленно приблизилась к алтарю, осторожно пробираясь меж крупных и не очень остатков потолка, еще не превратившихся в мелкое каменное крошево. Скоро эти руины поглотит всеядный мох, укроет от жадных взоров. Быть может, навсегда.
Лараэр, оцарапывая нежную кожу рук, бережно очистила алтарь, украшенный барельефами птицеподобных созданий, от пыли, грязи и мха, а затем перебросила одну из кос на грудь, аккуратно выбрала оттуда мелкое пестрое перышко и, опустившись на колени, положила его на алтарь. Закрыла глаза и, чуть подняв лицо к небу, беззвучно произнесла молитву Аэрдри Фаэнье. А затем, вздохнув, опустила плечи, наклонившись вперед и прижавшись к камню лбом. Он тут же «укусил»-оцарапал лоб, оставляя после себя покраснение, но показался Лараэр теплым. Как будто живым.