Просмотр сообщения в игре «Обитель [DoW]»

Йохан

Исчез в пучине морской Кутуулу. Когда, лёжа в своей гробнице, открыл он глаза, лягушата-прислужники увидели в этих глазах ярость и ужас. И, как будто, страх. Словно монстру приснился кошмар. Он с шумом поднялся и, не сказав ни слова, устремился в морскую пучину, широкими шагами исчезая под водой. А потом начался шторм. Как будто ужасная битва разыгралась на дне океана. Во тьме, где не бывал ни один смертный, и никогда не побывает.
Три луны бушевало ненастье, то стихая, то разгораясь сильнее. Маленькие дагониты завороженно смотрели часами на водную стихию из кустов, хлопая большими любопытными глазищами. Не рискуя подойти близко к воде. А через три месяца в один день шторм прекратился. Едва колышущейся гладью стал океан. Только на горизонте, в туманной дымке, виднелась огромная лодка с чёрными тряпищами на мачтах, угрюмо свисающими на безветренной погоде.
Лягушата, немного перепугавшиеся сначала, за три месяца уже привыкли, что рядом с их столицей присходит что-то странное. Они не сильно боялись, и, скорее всего, к вечеру кто-нибудь уже взял бы свою уродливую лодку и поплыл бы проверить - что это вдали. Но чудеса продолжились. Могучие Атланты всё ещё ожидали божественной воли у гробницы своего бывшего повелителя. И вдруг, с первыми лучами солнца, все они как один встали и направились к воде. Широкими шагами (по дагонским меркам) погружались они в воду, пока последняя голова не исчезла в пучине.
Тут уж было не до путешествий. Лягушат как прорвало. Суетились, бегали, обсуждали. Что же теперь с нами будет! Бежать из столицы? Толстачи уже паковали мешки. Молиться? Кому? Ни днём, ни ночью кипиш не стихал. А чёрная лодка только слегка колыхалась на горизонте. Так прошли одни сутки. А когда солнце взошло на следующий день, из воды стали показываться головы. Все, кто был у берега, сразу заметили его, того, кто шёл по центру. Это был скелет, живой скелет. Повыше любого дагона, но гораздо меньше урлока. В одной руке у него было длинное металлическое оружие, а вместо другой торчал крюк. На голове шляпа-треуголка и чёрное пятно вместо глаза. Эта голова улыбалась, а вечно открытый глаз смотрел вперёд. Кто же его окружал? Это дагоны! Бруск, Кект, Струт, Фрехт! Анланты. Многие из лягушат, присутствующих сейчас на пляже, разговаривали с этими ребятами всего день назад. Сейчас каждому из утопленников было как будто по несколько веков. Кожа их была неестественно синей, покрытой морской травой. Ракушки и кораллы намертво вросли в щёки, шею и плечи. Почти все они изменились до неузнаваемости. И каждый из них молчал.
А Йохан вышел вперёд, погрюкал саблей о крюк и громко прокричал: "Йо-хо-хо! Слава великому Сифкешу!" В этот момент где-то далеко-далеко толстый старик блаженно улыбнулся.



Страна Дагонагония

Столица
Ещё какое-то время Йохан провёл в Р'льехе. Он быстро нашёл язык с простыми лягушатами. Сначала они не шли на контакт. Не убегали и не прятались, но просто смущённо стояли, пряча взгляд (что им обычно не свойственно). Но вскоре все они не могли устоять перед харизмой аватара. Они начинали тихонько хихикать над его шутками, а потом и вовсе валились со смеху при каждом "Арррр!", проскальзывающем в его замечательных историях. Толстачи быстро распаковали свои вещи, когда поняли, что бояться нечего, и тоже хотели увидеться с посланником нового бога. Они устраивали пиры, а Йохан любил пиры. Хоть он и предпочитал жареное мясо хрюкокрыс, но в рот ему шло всё что угодно, хоть тасима, хоть грешной гриб и болотная вода. Всё равно вся еда и напитки проваливались сквозь пустой скелет и оставались большой кучей на полу. Его команда тоже всегда сидела за столом. Правда атланты никогда ничего не ели и не говорили ни слова. Это не было проблемой, скелет ел и болтал за всю компанию. Толстые дагоны хоть и при любой возможности звали к себе за стол чудного гостя, но из жадности часто прятали самые вкусные лакомства (чтоб, по их мнению, не изводить добро). Но скелет даже не замечал этого (или делал вид, что не замечает).
На радостях добрый Сифкеш призвал на столицу ещё одно чудо. Уродливая усыпальница уродливого Кутуулу с грохотом ушла под воду. Быстро морские гады освоили это сооружение, а стены его покрылись подводной зеленью и другой травой. Это был Монумент, священное место для всех поклонников Сифкеша. Место паломничества и место великих молитв.
Орден Атлантов после всех фокусов старого бога, конечно, не исчез. На место утонувших дагонов, присягнувших на вечную службу аватару, пришли сотни молодых ребят. Вдвое усерднее они тренировались, чтобы занять почётное место Атланта. Полноценными утопленниками они, конечно, стать не могли. Не всем Сифкеш даёт дар вечной жизни. Но они стали проводить больше времени под водой. Не обязательно на глубине. Многие спали в болоте, высунув только лицо. От этого их кожа покрывалась зеленью и болотной слизью. На коже вскакивали волдыри, что позволяло им быть не так восприимчивыми к боли и вообще ранам.

Мокроголовые
В то же время вокруг затопленного храма зародился культ Сифкеша. Дагониты прозвали их "Мокроголовыми". Нельзя сказать, что этот культ учредил или организовал Йохан. Скорее, это дагоны, которые больше всего прониклись чудесами, что показал их народу Сифкеш. Они уважали и преклонялись аватару, как одному из таких чудес, но он не стоял непосредственно у них во главе. Вообще, Йохан и Мокроголовые были совершенно разными. В первую очередь по темпераменту. Культисты, в отличие от харизматичного весельчака Йохана, в большинстве своём были тихие и нестяжательные. Они даже казались депрессивными, но это было не так. Как и их бог, они ценили маленькие радости. А радость видели в служении.
В чём-то они, всё же, перегибали палку. Кто-то скажет что от усердия, а кто-то, что от фанатичности. Хороший пример - ритуал ухода под воду. Все дагониты способны несколько минут без проблем дышать под водой. Но Мокроголовые во время обряда посвящения находились на глубине около получаса. Их лёгкие наполнялись солёной водой, и тело, которое казалось безжизненным, откачивали на берегу, возвращая к жизни нового преданного последователя Сифкеша.
Также в моду сначала в культе, а потом и по всей Дагонагонии вошли ритуальные шрамы. Очень красивым и правильным считалось дать мухе цокотухе отложить личинку под кожу. После того, как правоверный дагон выносит личинку, на теле его оставался гниющих нарыв, знак благоволения Сифкеша. Кусочек его в этом мире.
Несмотря на фанатичность в ритуалах, Мокроголовые совсем не были агрессивным культом. Обычно они жили коммунами. Их маленькие сообщество (по 10-15 дагонов) как грибы выросли в седьмом столетии по всей стране. Как правило, они селились на берегу. Жилища строили не богатые и не вычурные. Выращивали тасиму, много тасимы. Собирали и ели всевозможных морских гадов. Некоторые коммуны находили применение и другим дарам природы. Единицы даже выращивали табак или разводили попугаев. Понемножку торговали между собой, с захожими путниками и торговцами, а иногда и с горожанами.

Йохан уважал Мокроголовых. Как уже было сказано, он не был напрямую с ними связан. Но, путешествуя по стране, он часто останавливался в их маленьких поселениях, разговаривал с главой коммуны, и с простыми культистами. Встречаясь с толстачами (которые по-прежнему номинально управляли Дагонагонией) он договорился, что такие поселения не будут облагаться никакими налогами. И что этих благоверных дагонов вообще никто трогать не будет. Пусть живут себе и усердно молятся Сифкешу за всех нас.

К концу века коммуны Мокроголовых сильно разрослись. Лягушата всё больше и больше уставали от власти толстачей. Невыносимые поборы, несправедливость и грязь царила в городах, где жили по старым порядкам. Не та благостная болотная грязь, что люба Сифкешу и его адептам. А та грязь, что синоним разврату, похоти и коррупции. Такой грязи не было в религиозных поселениях, и туда отправлялись дагониты, чтобы изменить свою жизнь. Не всем по душе были все те принципы минимализма, которым следовали Мокроголовые. Но всё равно многие проходили все ритуалы посвящения и становились частью коммуны.
Общины также разрастались функционально. В поисках справедливости, дагоны из за пределов поселения приходили к главному священнику, главе коммуны, чтобы он по справедливости решил спор. Да в случае любой нужды дагоны могли пойти к последователям Сифкеша и найти там помощь. Будь это проблема с пропитанием, со здоровьем или просто с одиночеством.

Жертвоприношения
Кстати, одним из главных принципов, на котором настаимал Йохан, выражая волю бога, был полный отказ от жертвоприношений. Жизнь - это великая ценность. И ни в коем случае нельзя без причины забирать её раньше времени. Когда в разговорах с толстачами речь заходила об этом вопросе, лицо Йохана менялось так, что никто из жирных владык не решался с ним спорить. Между собой они потом, конечно, ворчали, что, мол, как так, традиции предков же. Но мозг их давно уже заплыл жиром, как и тела. Поднимать свою жопу, чтобы отстоять священное право казнить невиновных ради увеселения, никто не стал. Хотя втихую в некоторых местах жертвоприношения частично сохранили. В основном убивали стариков, так как проку от них действительно было мало, и карманы толсточей от них только пустели. Так что многие дагоны по достижении пожилого возраста (около тридцати - тридцати пяти лет) покидали дом и присоединялись к коммунам Мокроголовых. А ещё чаще просто уходили подальше, чтобы жить отшельниками в одиночестве. Они даже не строили жилищ. Селились на берегу, ухаживали день ото дня за тасимой. С каждым днём они всё больше и больше времени проводили в воде и под водой. Иногда неделю напролёт не вылезали на берег. Они уже жили в этих зарослях тасимы. Они становились частью этих зарослей. С каждым днём двигаясь всё медленнее и медленнее. Уже непонятно было, дышат они или нет. Там же они умирали. Их тела гнили и погружались на дно. И где-то далеко-далеко толстый бог заботливо улыбался.


Кукук

Кукук - один из первых культистов Сифкеша в окрестностях Иба. Один из пятерых основателей коммуны к западу от города и самый юный из них. Четырнадцать юных лет. Этот лягушонок был полон идей, как сделать страну лучше. Он говорил, что власти толстачей должен прийти конец. Обсуждал возможность большого вторжения урлоков, интересовался каракулями катийцев, задавался вопросом кто и по какой причине создал Обитель. Когда до него дошла новость о том, что происходило близ Р'льеха, о чудном Йохане и его лодке, о первых Мокроголовых, он всем сердцем полюбил Сифкеша. Кукук жаждал перемен, и вот они пришли. Он желал быть частью их, быть впереди. И вот пятеро дагонов с горячими сердцами проходят все ритуалы, чтобы стать частью культа. Это были невероятные ощущения! Первым в воду погружался Брок. Юный дагонит был уверен что тот помер. Он не дышал. Но Стерх несколько раз нажал Броку на грудь. Солёная вода полилась из него, и их товарищ ожил! Для самого Кукука ритуал прошёл как сон. Воспоминания об этом остались ему видениями, но это было непередаваемое чувство.
Потом они много работали. Вообще то Кукук, как и многие дагониты, никогда не был трудолюбивым. Он любил поболтать да помечтать. Но сейчас он не просто сажал тасиму! Он сажал её, чтобы угодить Сифкешу. Он делал это ради перемен.
Конечно же, они делали себе ритуальные шрамы. У Кукука под кожей завелось одновременно шесть личинок цокотухи. Две на правой щеке (они там еле помещались и дагон волновался, что одна из личинок умрёт, если он будет неосторожен), одна сзади на шее, две на спине и одна под коленкой. Если исхитриться и чуть чуть вывернуть ногу, то можно было даже посмотреть в глазки этой маленькой личинки. Конечно, это вызывало слабость и тупую боль, но Кукук к этому привык. Он был очень горд и воодушевлён, когда все эти личинки выжили, оставив на теле шикарные гнойники.
К тому времени их община уже значительно выросла. Остальные культисты переключились на другие занятия, но не Кукук. Его жизнь в чём-то изменилась, и он продолжил экспериментировать с насекомыми. Все дагоны знают, что укус жучка-мозгоеда почти всегда смертелен. И в любом случае очень болезненный, сопровождается ужасной лихорадкой, бесконтрольным поведением и галлюцинациями. Всего последнего Кукук не боялся. И он верил, что Сифкеш не даст ему умереть. Он маниакально искал мозгоеда и потом с жадностью дал себя укусить. Ух!
Всё было именно так, как в рассказах. Лихорадка, сопровождающаяся рвотой и болью, ужасные галлюцинации. Кукук пережил это всё. И, слава Сифкешу, он не умер, но... Дети, вряд ли он такого для себя хотел. Кукук стал слабоумным. Он не мог больше ни с кем общаться. Единственное, что он мог с тех пор говорить - это собственное имя. "Кукук! КУКУК!" А ведь он хотел встретиться с самим Йоханом и рассказать ему о своих планах. "Кукук!" Он мечтал плыть на большой чёрной лодке до конца света, где живут дагоны с головой жуков. Жуков-мозгоедов. "Кукук!" Он хотел оседлать рыбу-орка и уплыть на тёмное дно океана к доброму Сифкешу. "Кукук!"

В коммуне Мокроголовых рады всем. Тем более тем, кто с ними с самого начала. Даже если это уже не тот дагон, что был. Кукук продолжал жить в общине. Работал, общался с остальными. Ему все улыбались, а Кукук улыбался им в ответ. И страсть к насекомым его не оставила. От мух и мозгоедов он переключился на бабочек-шелкопрядов. Слабоумный дагон брал кокон бабочки, толстыми пальцами искал конец тоненькой ниточки и распутывал её. Он вёл конец вокруг всей общины. Сосредоточенно шёл, аккуратно растягивая нить. Шаг за шагом. Уверенно и расчётливо. "Кукук!"
Через месяц всё его жилище, вся нора была покрыта шёлковыми нитями. Он валялся в ней по ночам и улыбался. "Уррр! Кукук." А потом Кукук начал шить. Взяв в толстые пальцы кость рыбы-орка, он начал шить одежду. Ему шёл двадцатый год, когда он вышел на утреннюю молитву в белоснежном шёлковом платье.

Спустя год Йохан со своей командой проезжал мимо этих мест. Коммуна Кукука была известна в округе. К тому времени Мокроголовые уже научились красить ткани во всевозможные цвета, используя многоцвет, размельченные тела мнарских улиток и другие богатства флоры и фауны полуострова. Мокроголовые носили платья всевозможных цветов. Ткань была необычайно мягка и приятна на ощупь. Из под платьев эстетично выглядывали волдыри и гнойники - гордость священнослужителей.
Йохан улыбался. Всё таки он рад, что дедушка отправил его к этим квакушам. Коротко подмигнул единственным глазом дагону из Охфена, что был в его свите. Тот в ответ улыбнулся и понимающе кивнул. Теперь орден честных торговцев займётся этим. Они справятся с тем, чтобы получить с этой прелести максимальную прибыль и благополучие для Дагонагонии.

А потом Йохан встретился с Кукуком. Эта мечта дагонита сбылась почти до конца. К сожалению, он не мог ничего сказать кроме "Кукук!" Зато разговорчив был Скелет. Целый день и ночь перед тем, как уехать, Йохан рассказывал ему про все уголки Обители. От бурых гор до великих пустынь. Кукук был счастлив. Этот дагон прожил до ста лет. Когда он понял, что его время пришло, он пошёл в море, обхватил слабыми руками большую рыбу-орка и уплыл в морскую бездну к доброму Сифкешу. И с тех пор в команде Йохана на одного утопленника больше. Он единственный без оружия, старый-старый дагон в белоснежном платье. Единственный в команде может что-то сказать. Сидит на пирах по левую руку от Йохана. Потому что Сифкеш очень любит своих дагонов. И награждает их за преданность и душевную доброту.


Гроза

После пристального осмотра Дагонагонии, Сифкеш решил, что хоть ты лопни, хоть ты тресни, а парус дагонам уже пора бы изучить. А всё потому, что богу нет ничего приятнее, чем раскрывать таланты народа. В дагонах Сифкеш видел два таланта: талант моряков - исследователей и воинов - и талант торговцев. И для того, и для другого нужны как минимум относительно современные корабли. Поэтому, парус в седьмом веке был квакушами успешно освоен. Это изменило жизнь для многих дагонов. В частности, для одной компании из порта Иба.

Услышавшие зов Левиагидры ещё век назад, горячие головы собрались в орден. Лихие дагоны хотели запаха моря и крови. Меньше всего им хотелось непонятной волокиты. Но волокита случилась. Горячим головам вместо кровавого махича пришлось общаться с грёбаными катийцами, чтобы те пустили их через свои грёбаные земли. Потому что на старых дагонских лодках хрен куда далеко уплывёшь. Проще вплавь. А катийцы решили, что они сами моряки и воины отличные. Хе) Тьфу. Я же не лезу под землю, гидра меня дери, верно? Чего они в воде забыли? Всё, чего добились горячие головы за прошлый век - это придумали себе отличное название. "Гроза пиратов". Аррррр! Шикарррно! Тысяча гидр мне в задницу, как только до этих пиратов добраться?

Йохан прибыл на Иб как всегда очень эффектно. За секунды вода на морской глади закрутилась в гигантскую воронку, и из неё как пробка из бутылки вылетел корабль Йохана и его команды "Чёрный гон", слухи о котором до города уже дошли. В это время "Гроза" почти в полном составе сидела на побережье возле своей самой большой и уродливой лодки. Контр-пираты были заняты игрой в кости, наслаждаясь видом на вечно желанный океан. Сказать, что они просто обалдели, увидев появление "Чёрного" и его команды - это ничего не сказать. Это была любовь с первого взгляда. Йохан стал для этих парней героем, эталоном всего и вся. Без сомнения они полюбили его больше, чем когда либо даже чисто теоретически смогут полюбить Сифкеша. Старик на это и не серчал.
Йохан же не собирался их разочаровать. Он оправдал все их ожидания и исполнил все возможные мечты. По его приезду, для Грозы Пиратов начали строиться настоящие лодки с ПАРУСАМИ! Дерите меня семеро, с этими засранцами они надерут жепу любым пиратам. Шёлковые паруса, нежные, как будто сирены в полнолуние вышивали их звуками своей песни. И это не просто игрушка! Гроза Пиратов отправляется на задание! На восток вдоль Мнара, потом на юг вдоль другого!! острова. Где живут урлоки, магнеяйцы и дикие кошки с оружием. Недели пути. Ещё на юг, на ещё другой!!!! остров, где мерзкие пираты свили гнездо, чтобы грабить беззащитных трудолюбивых катийцев и другие честные народы. Хватит! Гроза покажет этим пиратам как надо грабить и убивать. Вперёд, друзья! За Йохана! За Сифкеша!


Двигатель прогресса

На полуострове почти все дела были улажены. Много было сделано. Изучены новые технологии. Военные ордена отправились бить мятежников и пиратов. Главное, что осталось наладить Йохану в этом веке - это торговля. И для этого он поплыл на острова.

Фарт
Два века назад дагониты заселили пустынный остров к югу от Мнара. Когда аватар Сифкеша прибыл туда, ему открылось печальное зрелище. Дагонским поселенцам совсем не нравился пустынный климат. Без особой цели дагоны жили на берегу, выращивали тасиму. Единственным светлым пятном были несколько маленьких коммун Мокроголовых. А так - жопа мира. Но Йохан разглядел в этом месте потенциал. Ведь именно такие острова становятся торговыми узлами. Он был здесь, чтобы основать город и положить начало его рассвету.
К концу седьмого века Фарт выглядел вот так

Берег, покрытый однообразными трущобами на сваях. В таких жилищах дагоны всегда были близки к воде, а также к еде. Дно под этими домиками заросло тасимой, ежедневно удобряемой отходами жизнедеятельности дагонов. Да, пока здесь не было видно богатых дворцов и изысканных водных садов. Но это только начало.


Коммуны

Культ Сифкеша разросся по Мнару в седьмом веке как тасима по дну океана. Угрюмые жрецы, утекающие из городов ради жизни с братьями по вере. К середине века мокроголовые по велению своего бога поплыли на уродливых лодках в новые земли. Та юг и на север. На влажную землю джунглей и на прибрежье жаркой пустыни. Как паломники приплывали на новую землю переселенцы, благодарили за неё Сифкеша и оставались, как будто жили там веками. Всё как на Мнаре: жилища-шалаши, огород тасимы перед домом, охота и собирательство. Через пару лет коммуна осваивала какое-то ремесло, торговала с соседями. Вливалась и становилась частью природы.

На северном диком острове всё так и сохранилось до конца века. Ритуалы, молитвы, тёмные дебри джунглей над головой и тёмная морская пучина под ногами. Не то было на южном Кадафе! Почти сразу за первыми поселенцами на остров прибыл Йохан со свитой дагонитов из ордена Охфен. Тут же появились там и другие народы - магнейцы и хамари. Началось движение, шум, торговля и дипломатия. Мокроголовые же в это время молча и отрешённо заселяли восточную часть острова. По всему побережью и вдоль гор у холодных ручьёв как грибы укоренялись общины последователей старого толстого бога. В том была их задача. А миссией аватара было сделать этот город центром торговли.


Охфен

Чтобы привести Дагонагонию к процветанию, Йохан сделал ставку на орден честных торговцев. При взгляде сверху очень хорошо было заметно, как насыщен был для них этот век. Эти дагониты брали под своё начало всё новое. Всё то, за чем было будущее. Чуяли огромную прибыль за версту и шли прямо к ней. Заселяется остров Кадаф? Лодки Охфена прибывают туда первее переселенцев и ждут галеон Скелета. Дагониты начали шить ткани? Выращивать жемчуг? Охфен знает, кто их купит, и кто заплатит больше. Они были талантливыми лягушатами. Деятельными и амбициозными. Казалось, будто сам Сифкеш нашёптывает им на ухо, направляя их в мире Обители. Это было не совсем так. Охфену помогал Йохан. Он встречался с главными купцами, чтобы те, имея нужную информацию, зарабатывали богатство для Дагонагонии. Пока толстачи жирели в городах, собирая налоги, а простые дагониты всё больше примыкали к общинам мокроголовых, охфенцы под главенством Скелеты строили будущее страны.


Получатели: Сифкеш.