Бурые горы.
...Его зовут Безликий Друг Ди-Ди и он простой солдат динь диневской армии. Солдат, исправно получающий свое жалованье в обмен на тяжелые тренировки и ежедневную готовность отправиться на войну по приказу своего императора. Ди-ди платят чтобы он умер вместо простого ополченца. Его ежедневно тренируют на смерть, чтобы однажды, это умение спасло бойцу жизнь…
Вообще-то. Ди-Ди не живет смертью как гордый усинг и он ценит свое существование, в отличие от свирепых, гордых котов севера. Ди-Ди не готов ограбить ближнего своего, продать в рабство его детей и возможно умереть в страшнейших пытках у пыточного столба, как это случается с авантюристами магнея. Ди-Ди Безликий друг – обычный человек. Третий сын Говорящего Безликого Солнца А-Ту. Совершенно средний напуганный динь, вступивший в армию не ради почестей и похвал, но вступивший в армию чтобы принести своей нищей семье немного прибыли. Освободить свою многодетную, вечно нуждающуюся семью от лишнего рта и если повезет, умереть с честью.
Хочет ли Ди-Ди умереть с честью во имя Муравья Небесного? Желает ли он стать камнем у великого кургана, вблизь столицы, опав случайным листом под ноги большого пахаря? Нет. Не желает. Ди-ди напуган, и как всякий новобранец отчаянно жалеет о принятом решении. Жалеть он будет годы. Сначала содрогаясь и выблевывая съеденное после первых своих убийств – ощущая себя палачом, не в силах изгнать красные картинки смерти из своей памяти: « Как он кричал, тот пират! Как жутко и страшно и тонко он рыдал, словно женщина…» Позже заматерев – привыкнув к картинам страданий, к отрубленным конечностям, к запахам горелой плоти, когда пришлось выжигать огнем динь-донговские поселения на юге, - Большой Весельчак Ди-ди превратится в серого, холодного и молчаливого бойца с двумя луками в руках. Он соберет коллекцию трофеев - отрезанные пальцы, уши, что-то еще собранное на счастье как символ мужества. А потом, однажды, испугавшись выбросит всю эту дрянь в море – впервые за многие годы ощутив тошноту.
Ощутив теплую, болезненно-приятную соль на своей щеке – наверное, океан лизнул?
Тогда Ди-Ди Безликий Друг, большой, суровый и страшный – настоящий любимец детей – «мы хотим вырасти таким же!!! Когда, ну когда, когда матери отпустят нас на войну? Скажи – это же здорово, убивать людей! Брям-ц! Я могу убить сотню врагов одной нижней!!!», тогда молчаливый Ди Ди придет на ярмарку чтобы отогреться душой.
На ярмарке много всего! Бойцы гу-до хвастающиеся своими бугрящимися мышцами и особым умением ломать врага, предлагают на спор, за небольшой отрез шкуры ргутто, например, побороться силами с самым маленьким динь-динь из их отряда. "Вот такой малыш! Думаешь, сумеешь его победить, силач? Что у тебя есть - ставь на кон. Клянусь императором, у нас все честь по чести!"
Увешанные кусочками костей и охранных камушков, бродят по ярмарке суровые бородатые сигларийцы. Сигларийцы привозят на торг рыбу, гадов морских и странные блестючие камушки именующиеся жемчугом. Изредка, можно встретить магнейского торговца торгующего солью. Вот этот, - натренированным взглядом профессионала видит Ди-Ди, - бывший пират! Старые татуировки, характерные шрамы, свороченный набок нос…Коты ненавидят магнейцев, убивая их на своих землях. Но ярмарка Священна – смерть ждет каждого кто нарушит приказ императора. Такие как Ди-Ди, но более молодые, следят за выполнением приказа.
...Глядя на ту красивую, грациозную усинговскую кошку-танцовщицу, сложно пверить что усинги настолько опасны, как о них говорят.
В Седьмом веке, подобные мирные ярмарки, одно из главных достижений Империи Динь. Не война. Не кровь. Умение торговать и ладить с ближайшими соседями, умение строить общее, руками обсолютно различных рас.
Ди-Ди Безликий Друг бродит по ярмарке. Оттаивает. Впитывая в себя неожиданно теплый день этого осеннего сезона в Бурых Горах. Потом польют серые дожди и усики на голове начнут цеплять низкие тучи, погода испортится на месяцы, затапливая пышные леса небесной влагой. Но сегодня мир свеж. Искрист. Ломок и восхитителен на вкус.
Когда в очередной раз Ди-Ди окружает стайка мальчишек требующих рассказать историю собственных подвигов и сражений, Ди-Ди долго молчит, размышляя о своей истории.
Ему не хочется говорить о войне. Ему хочется рассказывать о теплой жирной земле которая так восхитительно пахнет вечером, угретая долгим солнцем. Разомлевшая после неторопливого дня…
Ему хочется говорить о простых рабочих динях. О труде упорных строителей, - камушек за камушком, кирпичик за кирпичиком, возводящих в седьмом веке Чертогорск. О торговцах, забирающихся в самые далекие и черные горы, куда даже ящериск не ступал. Ди-Ди хочет говорить о мире. О маленьких, курящихся дымком хижинах. О деревянных плетенных заборах. Но дети желают слушать о войне. Жадные дети хотят слушать о жареных динь-донгах, о престиже империи, об отрезанных пиратских головах.
...Вздыхая, солдат лишь беспомощно качает головой, выдыхая к разочарованию местных мальчишек только одно: «Война…она как война, и ничего другого…»
Те, кто рожден умереть, идут в армию. Это профессиональные воины созданные чтобы следовать за магнейцами где бы они не были. Это тени. Это мстители. Это духи желающие войны.
Те, кто рожден для смерти, порождение штормового острова – Усинги жестокие и мрачные, созданные чтобы проливать кровь.
Там, на родной земле, в тени древних богорощ где высокие горы пронзают далекие облака, о смертниках слагают песни. Говорят, они не только мстят, говорят, они наводят справедливость. Там, где жирный вождь обжирается теплым мясом ргутто, устанавливая свои несправедливые порядки – где он жиреет на крови простого народа, где насилует женщин своего племени отправляя их мужей на смерть, именно там возникают Смертники. Коты идущие алой тропой черной жизни, убивают не только магнейцев, они убивают врагов – а врагом может быть даже собрат усинг забывший о законах Раконра и вставший на путь развращения!
Трудами Смертников, к началу седьмого века усинги отвоевали родные земли Бурых Гор изгнав мятежников со своих берегов. К несчастью, край этот был теперь изуродован и осквернен: пираты вырубили вековые богорощи, осквернили древние камни и разобрали на свои нужды священные алтари. Печально было возвращаться котам в этот обезлюдивший, гиблый край. Туда, где шуршит равнодушный пепел, и кости усингов мешаются с костями презренных магнейцев. Впрочем, пусть и подпорченная, но это была победа.
Победа во славу Раконра и возлюбленного его племени котолюдов!
Покуда материковые коты с молитвами высаживали новые деревья на месте своих вырубленных рощ, на Штормовом текла кровь. Трудами своих отчаянных воинов, котам удалось отбросить пиратов от своих границ. К несчастью, на месте ослабевших людских поселений очень скоро возникли поселения урлоковские. Ящерицы эти оказались врагами страшными – и если бы не сила Смертников, если бы не их философия повелевающая выстоять или умереть за веру Раконра, наверное, усинги были бы смяты. Свители в воздухе дротики. Перли орды высоких ящеров на выставленные длинные копья. Умирали усинги. Умирали урлоки. Но к концу века коты отстояли свою границу и даже расширили собственные владения на Штормовом. Смертники - покрыли себя славой.
Благодаря их подвигу завязалась торговля с шерстобородыми карлами. Для карликов катийцев, каждое иное существо отличное от гномов, представлялось человеком. Для самих же усингов важна была лишь медь. Стоила она баснословно дорого – но воины очень быстро оценили преимущества медных наконечников.
Лучше медного инструмента оказались катийские луки – широкие, страшные, похожие на луки диней но более пригодные для двуруких существ. Между двумя народами завязалась торговля. Впрочем, в отличие от большой ярмарки в Бурых горах, торговать с катийцами умингам было сложно.
Катийцы были упрямы, жадны, несговорчивы и заламывали за свои товары баснословную цену. Для самих же гордых усингов подобная дипломатия была мучительна. Разве не презренна торговля для настоящего воина?
Только половина торговых визитов заканчивалась успешно. Случалось же, что проливалась во время больших торжищ кровь. Случалось, что катийцы объявляли усингам эмбарго и порой изгоняли со своих земель на годы, перекрывая торг медью. Отношения складывались по разному. Но худо-бедно, торговля между двумя народами всё же существовала.
Магнейцы в седьмом веке сражались за утраченную империю. Пиратов удалось прогнать с Рыбьего Острова (31.25), отвоевав для магнейской империи кусок земли. Остров этот был бесплодный, покрытый лишь на юге скудными растительными джунглями. Зато в море давал перевес – позволяя магнейцам расширять свою страну и возводить новые города.
Впрочем, развращенная знать магнея не слишком благоволила этим карательным походам – грабители добывали для Империи людей и деньги, завозили металлы и редкостные диковинки. Дымительные травы, необычные приправы, странные и редкие явства.
С пиратами аристократы сражались одной рукой – второй же рукой, раздавая этим же самым разбойникам лучшие земли. Основной посыл магнейских патрициев был прост: Сражайтесь на нашей стороне и мы вас не тронет, не смейте грабить наши корабли. И мы вас облагодетельствуем!
Седьмой век прошел для империи довольно мирно, поэтому к концу века за все напасти прошлых лет в благодарность Фовеату, люди возвели город Нумадиций. Множество узких улочек, большие невольничьи рынки, просторная гавань. Суды и белокаменные усадьбы сложенные руками вечно утомленных рабов.
Единственной напастью этого сытого века, стали вечные неистребимые урлоки. Дикарей этих, силой легионеров удалось прогнать с Отчего острова. Но на Штормовом расплодившиеся урлоки сожрали большую часть поселенцев, распространившись на границах между магнейской и усинговской империей. Впрочем, возможно оно и к лучшему!
В седьмом веке, как ни странно, больших стычек между магнейцами и усингами не происходило. Короткие, яростные бои на лодках, расправы над пиратами. Но люди Иерофанта сталкивались с людьми усинговского короля довольно редко.
Вздыхал океан. Умирало на горизонте солнце, чтобы утром возродиться вновь. Неспешно текли длинные дни сигларийцев.
В седьмом веке, благодаря торговле и щедро заселенным землям Нового Стагнума, сигларийцы сложились в некое подобие страны. Правда, власть островного вождя существенно ослабла. Среди людей пошли разговоры что пора бы назначить настоящего князя и пусть живет он на большой земле, а младший пусть ему подчиняется.
Истреблены извечные враги динь-донги, регулярные войска сигларийцев теперь тренируются днями и ночами. Правда, у вождя теперь все чаще болит голова – чем оплачивать услуги армии?
Сигларе – народ ветреный и непокорный, сегодня они поют общие песни у костра, а завтра могут и за ножи схватиться, если вождь не сумеет содержать свой народ достойно.
Достойно – это как у динь диней, пронырливых мурашей поражающих сигларийцев своим умением строить высокие и крепкие города! Люди побывавшие в Союзе Динь-Диней рассказывали о разных диковинках – о чудных значках которыми мураши записывают устную речь, о странных шифрах для того чтобы правильно считать, о больших каменных стенах, так разительно отличавшихся от примитивных сигларийских частоколов.
Мураши – не охотились, они возделывали землю и добывали манный початок. Мураши обладали замечательным умением сражаться в общем строе. Сигларе только предстояло постигнуть эту науку. Впрочем, кое чего динь-дини не умели.
Например, они боялись моря. Возможно, здесь скрывался секрет хорошего торга…Ведь сами сигларийцы были хорошими моряками – хуже далеких заморцев хельгов, но уж гораздо лучше усингов, для которых плавание по воде являлось испытанием, закалкой нервов и суровым преодолением собственных страхов.
Кошки плавали по морю чтобы доказать свою храбрость и отвагу, сигларийцы же море любили, издревле стремясь забраться на своих лодочках за горизонт.