Жрец был массивным старым дварфом, а не юрким темным эльфом. Он всю жизнь боялся, что когда-нибудь растолстеет и застрянет в особо опасном лазе. Камень отзывался и шептал историю. Здесь камень был особый. Дикий камень. Необработанные шершавые стены поблескивали в свете факела, а иногда блики играли на влажной поверхности. Особый затхлый запах, который нравился Броттору, наполнял дальние туннели. Но узкие пространства нервировали жреца. Он старался идти за Хенгаром, но массивная фигура кузнеца, который пыхтел в седую бороду и шуршал гравием под окованным сапогом, создавала слишком много шума.
- Мне кажется мертвецы до сих пор прокладывают тоннель, - отозвался жрец, и сразу задумался. Куда может рваться мертвец? Он хорошо знал историю Акара Кесселла. Глупый идиот, подобравший Креншинибон, который подчинил слабого колдунишку. Как после ледяные башни восставали в Долине. Как появился Эррту. Броттор тогда был молодым дварфом с жесткими черными волосами, без лысины, и роскошной черной бородой до колен. Эх, молодость-молодость! Какие великие времена прошли, когда по Долинам ходил Дзирт До'Урден с друзьями, как темный эльф, в которого никто не верил, победил злобного демона Эррту. Броттор гордился, что в былые времена застал великих героев и наблюдал как меняется история их руками. А что сейчас? Казалось ледяной кристалл разрушил один старый убийца, но теперь черный лед владел умами его сородичей. И что? Невозможно, чтоб то было наследие Креншинибона, его пагубное влияние, осквернившее ледяные долины севера. Броттор не верил, а возможно надеялся, что поделки из черного льда не влияние давно канувшего в небытие эгоистичного и амбициозного кристалла.
- Burns me ogurkh*! Долины свободны, колдун. И никогда не падут ниц, - гулко отозвался Броттор неизвестному некроманту. Из-за света, создаваемого факелом и саблей варвара, жрец не мог проницать темноту, а потому поискал камушек, на который наложил чары света и кинул его со всего маху далеко вперед, чтобы получить хоть какое-то представление о происходящем впереди.