— Суй этот чертов баллон в яму, Тильберт! Суй этот чертов баллон!
Эра кричала. Нет, Эра не жаждала лидировать, Эра уважала мнение Тильберта, просто Эра не простит себе, если он сдохнет.
Один.
Сам.
— Суй этот проклятый баллон в яму, сукин сын, и прекрати играть в героя. Мы уйдем все вместе или ляжем здесь. Все. Ты сделал для меня то же пару десятков минут назад, припоминаешь? Просто сунь этот чертов баллон в яму, просто пошли отсюда. Все вместе. Или тащи этот баллон еще столько, сколько тебе влезет, только помни: не попробуешь, не узнаешь.
Не рискнешь ринуться в смерть, никогда не познаешь жизнь. Эра осознала по-настоящему вкус вдоха только каких-то пару десятков минут назад. И терять теперь жалко и не жалко разом. Мир уродов не жалко. Жаль будет потерять хоть кого-нибудь из Братства, остаться одной — вот что будет по-настоящему жаль.
Все вместе, только вместе. Никто не знает, в каком месте все, Эра знает — они в жопе. Она не уйдет без Тильберта, она выбирает, пока может выбирать, выбирает сталь.
Эра не грозит, не выхватывает пистолет, Эра прекрасно держит себя в руках. Просто Эра не уйдет. И тот, кто хорошо знает Эру, уступил бы этой девице сейчас.