После того, как Астор узнала, что диадема отправилась к Антонио, она долго ругалась на незнакомом докторам языке. Но ругань ни с чем не спутаешь, даже если самого языка и не знаешь.
- Господа, переодевайтесь уже быстрей, - сказала она в конце, - нам надо ехать. И, кто-нибудь, подожгите гостиницу на дорогу. А я... мне... надо еще кое-что сделать.
Учитывая, что теперь играть нужно было непосредственно против адмирала, Гунлауг не собиралась оставлять ему сведения, о своем искусстве составления, и, особенно, процессе применения яда. Дальше был острый кинжал, и восемь шей, которым перерезали горло и артерии. В процессе Астор стошнило, но она предпочла думать, что это начался откат от противоядия. Перекладывать это поганое дело на докторов женщина посчитала нечестным.