Разговор двигался в том направлении, о котором я и предполагал – шевалье упирался, несмотря на все предлагаемые условия. Бить его пока что было бесполезно, а вот для того, чтобы сотворить нечто более интересное – у меня не было подходящих инструментов. Нет, конечно, есть в моём запасе опыт операций подручными средствами, навроде заострённой и обожженной щепки, но это - не тот случай.
- Не люблю наглецов, - одними губами, беззвучно, говорю я.
Виски на мгновение стискивает металлический обруч.
- Это плохо кончилось в прошлый раз, - Альдо спокоен. Хотя...какие эмоции могут быть у голоса в голове?
- Не поверишь, но мне плевать, - смотрю на леди. За спиной женщины потолок размыт, клубится серое мертвое небо, подёрнутое бесцветными облаками и плёнкой дождя. На фоне этого «жизнерадостного» пейзажа раскачивается полуголый мертвец, перекошенное лицо его навеки застыло в безмолвном крике. Темно-серый канат атонического кишечника, выползающий из вскрытого живота, обвивает шею покойного, и тянется к толстой ветке, вокруг которой эта импровизированная веревка обернута несколько раз и затянута двухпетельным узлом, словно шнурки на ботинках школяра. – Есть люди, без которых грязный и уродливый мир становится немножечко чище.
Астор и Эльстер уходят, а следом за ними, проверив верёвки и кляп Робура, из комнаты выхожу и я.