Мысли чуть путались, а комната покачивалась.
- Это же я иду. Что они добавляют в старый добрый табак?! Все страньше и страньше.
Ворс дорогого ковра приятно пружинил под босыми ступнями. Гунлауг была одета только в халат, подаренный Шарой, на голое тело. Большое зеркало в дорогой оправе показывало ее всю. Женщина никак не могла привыкнуть к новому парику и поэтому несколько раз поправила белокурые волосы. Сделала шаг вперед. Лицо отражения скользнуло навстречу.
Меж свечей и зеркал, танцует она:
Женщина, колдунья, пророчица.
Снежная Королева,
Умирающая от одиночества.
Комната раскачивалась все сильнее, поэтому Гунлауг плюхнулась на диван. С наслаждением потянулась и откинулась на спинку. Губы охватили трубку кальяна и путешественница затянулась.
- Хорошо, что докторов нет. Они бы меня вылечили. А лечиться я не хочу. Какие они бывают забавные. И эта бумага, жалко, что именная. Как они похожи в мирах и странах. Да. Как там: «Все что сделано подателем этой бумаги, сделано по моему повелению и на благо государства». Как-то так. Не помню точно.
Астор редко поддавалась депресняку, хандре и меланхолии, но сейчас хотелось погрустить. Женщина прикрыла глаза и перед ней стали бесшумно открываться страницы ненаписанной книги. Книги памяти. Книги войны и потерь. Образы и тени. Мертвых. Стертых с лика мироздания. Друзей и врагов. Оставшихся только в ее голове.
Стройная до хрупкости Гелина. Библиотекарь, ставшая солдатом. Она раненая и обожженная кинулась с бомбой под бронированную колесницу.
Спокойный и ироничный Егор. Невысокий, но ладный и сильный. Профессиональный солдат. Сколько боев они прошли вместе, сколько пота и крови пролили… А погиб когда война уже практически закончилась. Полез вытаскивать ребенка из горящего дома и остался под рухнувшими развалинами.
Бой в степи. Дьявол. Дьявол. Как больно и стыдно. Гунлауг застонала не открывая глаз. Но память уже выдала качающийся кавыль, запах полыни и огонь.
И встал трубач в дыму и пламени.
К губам трубу свою прижал…
Нет. Все было куда проще и страшнее. У тех людей был выбор. А она повела ополченцев в атаку кидаясь тяжелыми словами власти. Вперед! Вперед! В атаку! Тогда умер каждый второй. А ее саму дважды ранили.
Проклятая вимана, с бортовых рисунком в виде красной розы, штурмовала их позиции несколько часов. Пикировала с тошнотворным свистом, бросала оперенные металлические стрелки, которые в падении прошивали человека насквозь. Струей огня сожгла двух раненых вместе с медсестрой. Когда ее наконец сбили, пилотом оказалась молодая и красивая девушка. Она тогда улыбнулась:
- Я ваша пленная. Доставьте меня к командиру.
Астор не дала ее ни изнасиловать, ни растерзать. Просто сама выстрелила ей в затылок, разнеся прекрасную головку на кусочки.
Лица. Лица. Лица. Лица…
Огонь. Огонь. Огонь…
Смерть и боль…
Война…
А потом всплыло веселое родное лицо Люсии. Люськи. Доченькаааааа! Ах. Как игла в сердце. Где ты?! С кем?! Жива ли?! Гунлауг снова застонала.
Хоровод лиц и образов все раскручивался, все убыстрял ход.
Тени играют, тени смеются.
Люди встречаются и расстаются…
На миг женщина зависла между сном и явью, в мучительном равновесии. Потом тени сомкнулись, и Астор заснула, уронив голову на грудь, а трубка кальяна выпала из разжавшихся губ.