Просмотр сообщения в игре «Мерцание звезд»

Ludovico Einaudi — In un'altra vita ссылка

Просто даже самый уродливый урод способен на Подвиг.
Просто.
Все просто: есть одна афера, которую аферистка Барреа до сих пор не смогла провернуть, есть только одна задачка, которая, как колобок, со всех сторон круглая, крути-верти, не откроешь — Борман, император, о прошлом которого никто ничего не знал, мужчина не посещающий даже проституток, мужчина, к которому Регина не сумела подкатить, который
Особенный, потому что вот такой. Тиран, в которого она теперь влюблена самой кровожадной любовью. Отвратительно по своей сути? Верно, абсолютно отвратительно.
Очень просто, проще чем дважды два. Словно заноза в заднице, словно камешек в ботинке, словно прыщик на носу, словно стрелка на чулках, словно сломанный карандаш, вымокшая сигарета, осечка. Неудобно до зуда в пальцах, желанно до зуда в паху.
Сложно. Невероятный путь, годы, жизни, литры пота, бесконечные напряжение и страх. И единственное, что есть при решении сложных задач — разбить большое на малые части, решать постепенно, поэтапно, крохотными победами двигаться к большой. Главное двигаться, главное — не отступить. Неужели она смогла бы остановиться там, в коридоре, за дверью? Никогда. Она не остановилась бы, даже если бы он вышел и прижал ее к стене, расстегивая на ней плащ и пробираясь под рубашку. Не потому, что сколько-нибудь милы и желанны его руки — ничуть, они не греют, никакие не греют уже давно. Но потому что иначе она никто, она воровайка, которая не смогла обчистить карман. И плевать, что отец не отругает — он никогда не ругал — важно, что ругается она сама. Все в ней, внутри нее, ругается. Все ссорится со всем. И так будет, пока не станет иначе, пока она не щелкнет пальцами и не улыбнется.


Как она устала от лжи!
Ей бы кричать: Борман, поиграй со мной в себя самого, расскажи мне о себе все-все, покажи мне себя самого, который злится, ненавидит, хочет, алчет, любит!
Но нет, они не снимут маски. Один никогда, а вторая до тех пор, пока жив другой.
И какая она? Какая она без маски, какая она, когда голая? Воровайка Регина? Слезливая дочка Ирвина? Лидер Сопротивления? Ястреб?
Они увидели Ястреба в колибри, в маленькой, крохотной птичке, которую Регина нарисовала на стене, пытаясь помочь себе, согреть саму себя хоть немного, хоть глупым воспоминанием, прошлым, которое уже ничто, прах, небытие. Ястреб — люди выдумали его сами. Ястреб — это фикция, блеф, иллюзия, это пыль, это хуже прошлого, потому что не существует совсем, нигде, никогда.
Они видели Ястреба в колибри. Борман видит Ястреба в Регине?

И актриса не стала играть. Всего лишь прошла вглубь комнаты, не скрывая бластера. Всего лишь села.
У него револьвер с разрывными пулями, у нее бластер с лазерным зарядом.
Какая к чертям разница!
Только один вопрос:
— Кто ты такой, Борман?
Покажи мне себя самого.
— Кто эта девушка? Та пропавшая с линкора, да?
Регине в общем-то плевать на девушку. На, кажется, Дженну, кажется, Коулман. Ей важно понять Его, вогнать в выстроенную в голове систему заветный недостающий кусочек. Знать что-то важное о нем. Она знает о людях ВСЕ, и даже больше. Она знает, чего они хотят, знает, как это им дать, она знает, во что они верят, о чем мечтают, она знает неистребимую темноту их душ и она видела свет глаз, но
она
не
понимает
чудовище перед собой. Важно, чтобы оно сдохло, но не менее важно раскрыть его, обналичить, обличить, узнать.
Сможет ли она заставить его стать узнанным ею? Такое что истинная близость — сродни смерти — для такого необходимо Решение, Подвиг. У Регины Барреа нет ни одного способа заставить Бормана пойти на подвиг. Кто угодно, только не он. Тысячи "кого угодно" по ее-его легкому велению сейчас умирают на улицах.
Только не ОН.
У него револьвер, у нее бластер. Два чудовища друг напротив друга, два нежных тирана, глаза в глаза. Для нее, он — уже мертв. Для него — мертва она. Слишком похожи для того, чтобы не встретиться, не увидеться, не столкнуться лоб в лоб. С самими собой. С отражениями. С тенями.
Интересна ли она ему также, как он ей? Хочет ли он ее смерти, но более всего ее сути? Действительно ли мертвым можно рассказывать все?