ссылкаПожалуй, Регина презирала всех. Мысль эта настигла ее сейчас. Чувство единства с толпой покинуло неожиданно, враз Барреа вернулась сама к себе, стала собой. И сама она презирала всю эту толпу. Любой из них мог быть на месте Бормана. Одержимые страстями сучьи дети! Безвольные, слабые, примитивные.
Кроме, пожалуй что, Адама.
— Сучий потрох Борман! Форшману ублюдка.
Она сама не заметила, как перешла на воровской жаргон. Она обнажилась. Дешевая воровка. Воровка, которая не успокоится до тех пор, пока не украдет самое заветное себе.
Она презирает других за то, что она посмела, а они нет.
Она презирает их, потому что прямо сейчас слаба, она ведь слаба справиться с бункером, слаба выкурить императора, ей ничего не остается, кроме как кутаться в своей несуществующей силе.
— Не пускать, никого не впускать. Она достигнет линкора, и мы уничтожим этот дворец вместе с его хозяином. Она сможет.
Регина говорит о девушке-двойнике.
— Кто? Кто сделал это с тобой? — звериный рык, искривленное лицо ужаленной до самого сердца Регины.
— Борман! — кричит в ответ зеркало — девушка-близняшка, женщина-двойник.
— Кто?
— Борман!
Эти вопли двух могли бы ужаснуть любого, но никто не мог слышать. Никто не должен был слышать. Никто не должен был увидеть этот ужас, тотальный и всемогущий ужас, застывшей в глазах той, которой они повинуются. Боль. Резь. Кровь. Вопли, бесконечные вопли.
Регина знала, что делает, Регина приумножала ненависть, ненависть этой второй, которая оказалась при чем только потому, что походила на первую лицом. Первая, палач второй, не успокоилась, устроив казнь, подстроив второй яму, рану, она приласкала и пригрела, она нежно заботилась об этом цветке ненависти, который сама же посеяла.
Так нужно.
— Что ты чувствуешь? — тихий и блеклый голос. Блеклый, без эмоций, без давления — ей нужен только прадивый ответ.
— Ненависть! Ненависть! Ненависть! Я убью его! — рычит теперь вторая, и лицо ее кривится ужаснее первой, страшнее и злее — она не играет, она взаправду, она живет теперь внутри ненависти.
И будет. Так нужно.— Сделайте что-нибудь! Сейчас же, Адам!
Она требует, она приказывает, она повелевает. Так нужно.
Она, пожалуй, не в своем уме.
Она понимает, что перебрала, вдыхает шумно и глубоко и говорит теперь уже тише.
— Феникса, вы нашли Феникса? Достань мне Феникса, Адам.
Она бросает это требование через плечо, она уже оставила их всех, она идет к бункеру. У нее только одна миссия, и как же будет никчемна вся эта жизнь, если она не сумеет выполнить предназначенное ей.
Регина Барреа не согласна на никчемную жизнь.