 |
|
ссылка- Снова не спишь?
- Еще чуть-чуть. Пап, я красивая?
- Конечно! Самая красивая! Разве Локи так не считает?
Регина улыбается: отец все знает, читает ее словно раскрытую книгу, да и она не прячется с ним, с ним она всегда может быть собой. С ним и с Локи. Локи молодой и пылкий, жаркий и преданный, Локи осыпает юную Барреа цветами, и уже которую ночь ей не хочется спать, ведь абсолютно невозможно спать, когда тонешь в любви. С Локи все становится легко и просто, ясно. С Локи выходит легко воровать и легко тратить. Регина влюбилась, и отец знает об этом. Он не слишком доволен тем, что Локи, как и он сам, вор, но и его дочка вопреки всему - воровайка, в душе она - воровайка. И если ей по душе Локи, то... Он не умеет злиться на дочь, нет в мире ничего, что бы он ей не позволил или не простил. И если мальчишка делает ее счастливой, Ирвин тоже будет счастлив, заставит себя.
Через месяц Ирвина не стало.
Еще через месяц Регина Барреа, выплакавшая тонны слез по отцу, встретилась с Локи. Она уже была другой.
- Иди ко мне.
Просто и легко. Она позволила ему все, позволила и себе. Для ее будущих дел девственность - помеха. Ей хотелось запомнить, впитать в себя, чувствовать. И забыть утром навсегда.
- Это всего лишь было, Локи. Кто ты такой?
Он не мог понять. Никто бы не смог. Можно ли поверить, что эта, циничная и злая, была самой хрупкой и нежной ночью?
- Я всего лишь простилась с тобой. Тебе же понравилось? И мне. Это все, тебе пора.
Маленькая девочка внутри Барреа ревела навзрыд, насмерть, но эта, сильная, та, для которой не существует преград, эта была спокойна.
Злой Локи - никому до не удавалось видеть его таким. Он страдал, страдал по кабакам и весям, страдал сам себе и при всех, но ей уже не было до этого никакого дела. Регина Барреа доломала свой хребет, перемолола в себе самое светлое - любовь, юношескую, чистую, настоящую. Свою мечту. Ничего. Пустота и расчет ради совсем другой мечты, ради вполне однозначной цели. Локи получил ее нож в самое сердце, а потом нож под ребра, вот только известие о его смерти не вызвало слез даже в маленькой девочке внутри Барреа, девчонка пропала. Она уже решилась, решилась на мечту больше и грандиознее - жить - вопреки. Победить императора. Кто, если не она? Кто еще настолько сумасшедший, чтобы идти и верить, тащить веру впереди себя, сеять вокруг себя зерна сопротивления, прорастающие страшными пурпурными цветами. Она уже давно сеет цветы смерти, лелея нерожденный, самый заветный, самый черный цветок смерти Бормана.Первый апостол ей дорого достался. Верное платье, крапленая колода карт, его ненависть ее "удаче" и жажда ее "продажного" тела, икона с ликом святой Терезы, долгая дорога к доверию хозяйки закрытого борделя и одновечернее возведение самой себя в ранг "проверенных" - в обмане не бывает мелочей, все до последней детали должно плести ложь.
Они вошли в апартаменты. Более шикарного места Регина не видела и даже позволила себе удивиться, теряя на мгновение маску, совсем крохотное и мимолетное мгновение, не оказывающее никакого действия ни на что, потому что обласканный и расслабленный ею Уильям уже не мог думать. Сказать точнее - он теперь думал исключительно членом, этой второй головой мужчин, которая у большинства становится первой. Регина внутри брезгливо морщилась, Мишель же улыбалась, ласково и чуть лукаво.
Он стал целовать с порога, и она непреклонно оттолкнула его, указывая рукой на умывальник. Во всех апартаментах, независимо от их цены, всегда есть такие. Мыть себя перед сексом с проституткой обязанность всех. Проститутка моется после.
Она сняла платье, подьюбник и корсет, украшения, туфли, наконец шляпку и легла, гитарой струясь по кровати, выставляя округлые бедра, чуть согнув ноги, вытягивая носочки. Он вымылся и шел к ней, а Регина гадала, чего он хочет. Это станет понятно с первым поцелуем. Нужно услышать первый поцелуй мужчины, чтобы уловить, какая в нем жажда. Не нужно целовать самой, не стоит отвечать, пока не станет ярко слышен его поцелуй. Регина смотрела на Уильяма и гадала, каким случится поцелуй - нежным или страстным.
Поцелуй случился горячим, властным, он мстил, желал отыграться. И да, она легко могла теперь принять игру, стать подобострастной и податливой, струиться под ним, сменив в финале служение на обладание, оседлав его самой, выискать его ритм, сломать его сопротивление, ведь истинно доминант не бывает, вот только ей нужно убийство, а не чужой заразный член. Апостолы, служки и рабы Бормана - ни один из них не мужчина для Барреа.
Она позволила лишь поцелуй, позволила ради игры, ради собственного интереса. И убила. Быстро, легко, хладнокровно и вместе с тем удовольственно.
Тогда встала, подмылась как будто между ними действительно случилось соитие, надела платье, забрала деньги, оставив икону на столике и птичку колибри на его лбу.
Хозяйка борделя успела заметить лишь ускользающий шлейф ее платья.
Аэрокар ждал.
Орьянского хотелось неимоверно. Сразу, много, до дна. И ванну. Смыть все это не ее.
Труп, конечно, нашли утром не в борделе, только вредную Регину не интересуют ничьи заботы, кроме своих собственных.Регина мысленно улыбнулась словам Мерка. Ссыкливому богатею захотелось побыть на коне. Глупое желание собственного превосходства и контролирования ситуации, столь же наивное, сколько никчемное: мечтающие всегда оставаться на коне рано или поздно остаются с носом. Победа - продукт постоянного труда, продукт искренней деятельности и веры. Снаружи Барреа смотрела спокойно и дала Элтону договорить, в описании сути ситуации мужчина был верен, он говорил то же, что сама Регина немного ранее, говорил чуть жестче, так, как она себе позволить не могла. Регина снисходительно отнеслась в такому, все-таки в финале заметив ему и присутствующим: - Никто никому ничего не должен, только каждый нуждается. Сопротивлению нужен дружественный линкор, экипажу "Ренессанса" сейчас необходима поддержка людей Сопротивления. Ты - мне, я - тебе, все просто. Следом сама собой открылась женщина. Все всегда говорят сами - сумей услышать. Барреа внутри хохотала, наружняя же Регина смотрела неизменно ровно. Сама Регина использовала молитвы, именно использовала - обманывала молитвой сама себя в моменты, когда требовалось успокоиться или собраться. Барреа не умеет верить ничему, истинно верить она не способна. - Полагаю, когда победа Сопротивления будет достигнута, свобода слова и веры даст вам право сеять слова Заратустры на Элкоре. Регине подумалось, что такое будет абсолютно не в ее юрисдикции потом. Регина не метила в будущую власть Элкора, она даже шапкой воров оставаться после не желает - это осознала сейчас, осознала впервые, ведь Регина никогда не размышляла о том, что станет после. И окончилось скоро - до размышлений дойдет тогда, когда переломится хребет Бормана, когда цель будет достигнута, сейчас - пустое, а Барреа не из тех, кто тратит силы и время на пустое. Взявший слово Полинг ей нравился, он заслужил ее самое пристальное внимание: Регина посмотрела так, что Фрэнку стало впору воспламениться, она будто выуживала из облика деталь за деталью и... ела? И улыбнулась. Улыбнулась Регина. Улыбнулась воровайка - обезоруживающе искренне, по-настоящему. Он не лгал. Только вот стоило подождать еще немного, дождаться решения капитана, хоть и нельзя было прервать эту жажду деятельности в мужчине, оба вопроса потребовали разрешения. - Пойдемте, я все-таки покажу вам личные комнаты, а после в гостиной Адам расскажет все о текущем положении дел. Вам, полагаю, будет неуютно продумывать ход действий в нынешних костюмах. Капитан Шепард, я особенно прошу вас принять мое приглашение, полагаю, всем нам не обойтись без ваших знаний и навыков. Я скажу лишь, что готова разговаривать с Борманом, ему, верно, любопытно, как выглядит Ястреб, вот только мое место не в штабе, а на улицах среди людей, и я планирую занять это место через несколько часов. Возможны последствия. Смерть возможна. Может распуститься пурпурный цветок ее собственной смерти, но Регина давно не живет без риска. Риск необходим ей. Ей необходима вера других. То, что сейчас - только присказка. Убедиться, что они станут действовать сообща, убедиться, что смогут вместе и справятся без нее - это все, что ей нужно. Регина - Элкорка, а такой место среди таких же, как она сама. Кто бы что ни думал о ней, об этой женщине, какой бы ни приходилось видеть ее, она навеки застрявшая в своих 17-ти девчонка-воровайка. Регина показала комнаты и спустилась ожидать в гостиную, распорядившись подать гостям чай, сладости и фрукты.
|