Чумой война накрыла, хомут надеть решила.
Лихой грозой рокочет, с орбит снарядом бьёт.
Но знает сердце твёрдо, не взять нас вражьим мордам,
Покуда знамя реет и лупит пулемёт.
Но знает сердце твёрдо, не взять нас вражьим мордам,
Покуда знамя реет и лупит пулемёт.
С забавой мрачноватой не снюхаться с горбатой,
С надеждой в королеву и верой словно лёд,
Стоять мы будем крепко, стрелять мы будем метко,
Покуда кровь клокочет, покуда болтер бьёт.
Стоять мы будем крепко, стрелять мы будем метко,
Покуда кровь клокочет, покуда болтер бьёт.
Ни дети Акатая, ни слуги Улюкая,
На родину Наварро, где королева спит,
Не ступят шагом властным, старания их напрасны,
Покуда на орбите воюет Легион.
Не ступят шагом властным, старания их напрасны,
Покуда на орбите воюет Легион.
Чумой война накрыла, хомут надеть решила.
Да только обломились, опять не их черёд,
Текают без оглядки, сверкают только пятки,
Наварро стяги реют, надёжен Легион.
Текают без оглядки, сверкают только пятки,
Наварро стяги реют, надёжен Легион.* Строевая песня 13го Орбитального Легиона Её Императорского Величества Матери Белатрикс.
Согласно уставу: "Только смерть бойца может служить оправданием невыполненного приказа!".
Макс же, который испытывал на своей шкуре все прелести орбитальных сбросов неоднократно, умом понимал, что потеря сознания это не смерть, но вот поделать ничего не мог. Как не пытался он фокусировать своё внимание и напрягать "доступные организму резервы", сильнейшее сотрясение, кровопотеря и множественные переломы оказались сильнее. После недолго противостояния, Шепа закинуло в беспамятство, где и оставило на неопределённый срок.
Вообще стоит сказать отдельное спасибо Новаришской броне, спроектированной лучшими умами касты Творцов и имеющей избыточный запас прочности на случай непредвиденных обстоятельств.
Тот факт, что Макс, рухнувший с высоты птичьего полёта на обломки гравикара, остался жив, иначе как чудом назвать сложно. Любая иная броня стала бы посмертным саваном для облачённого в неё бойца. Новаришская же, использующая в своей конструкции не ньютоновскую жидкость, Стала спасением, поскольку один из слоёв изоляции, напоминавший воду затвердевал по мере оказания на него воздействия. Таким образом, при ударе внешняя оболочка затвердела, превратилась в скорлупу, а внутренняя, хотя и затвердела, но в меньшей степени, поскольку подверглась воздействию только тела Макса, тормозящего и амортизирующего о ньютоновскую жидкость. Если бы не этот факт, Макс напоминал бы банку паштета.
Пробуждение было по армейски быстрым. Организм приведённый в сознание, моментально разослал команды жизненно важным органам. Сердце, привыкшее к повышенной гравитации в несколько ударов повысило кровяное дваление, могучие лёгкие насытили её кислородом, надпочечники и железы внутренней секреции добавили необходимый химический коктейль для эффективной жизнедеятельности организма. Вот только человеческий разум немного запаздывал за инстинктами. До мозга, как до утки на третьи сутки, дошло произошедшее и тело Макса напряглось, дёрнулось в спазме, кулаки сжались, по телу прошлась волна на бухающих от напряжения мышц.
Подскочив на своём ложементе, Шепард инстинктивно взвёл руку для удара, стараясь защититься от неведомых, а возможно приснившихся, противников. Шутка ли, когда отрубаешся в броне, а очнувшись обнаруживаешь себя в трико. И это при том, что в броню встроена система защиты, не позволяющая извлечь бойца без его согласия. Своеобразный механизм защиты, не позволяющий захватить в плен живого легионера. Вот и возникает резонный вопрос: Как? Или те, кто его извлекал обладали Новаришским армейским МедАгрегатом, или они потратили уйму времени на последовательное извлечение Макса. В прочем, было ещё одно логическое объяснение. Броня от столь сильного удара могла просто не выдержать перегрузки, поломаться, лопнуть словно яйцо и лишиться большинства защитных свойств. Та же не ньютоновская жидкость, хотя и защитила тело внутри, но могла разорвать под высоким давлением внешние элементы экипировки. Эта мысль пришла хотя и запоздало, но достаточно во время, чтобы Голем не набросился на стоящего у стены мужчину.
Выискивая потенциальных противников, взгляд Голема наткнулся на королеву. Инстинктивно уловив её спокойный пульс, Макс тоже несколько успокоился. Жива, а значит всё было в порядке и не напрасно.
Поднявшись на ноги, он двинулся к изголовью спящей. Трубки, шланги, иглы и прочие катетеры с глухими щелчками отрывались от его тело. Под странным трико проступали небольшие кровоподтёки, но такие мелочи не беспокоили защитника. Его ни пуля ни штык не должны останавливать, не то что иголочки и трубочки.
Остановившись у изголовья, Голем застыл неподвижно, с трепетом и благоговением глядя на спящую "Проснувшуюся Королеву."