Шепард, кажется, хотел сказать что-то ещё. Его голова чуть дернулась вперед, а затем мотнулась из стороны в сторону. Нет. Он не стал уточнять, что из ССБ - Службы Собственной Безопасности, он скорее всего единственный выживший, а следовательно полномочия начальника станции, автоматически, переходят к нему. И именно ему предстоит подписывать штрафные бланки.
Сейчас это не имело никакого значения и смысла, а в отсутствии здравого смысла Голема было нельзя упрекнуть. Складывалось впечатление, что все его действия и движения подчиняются строгому регламенту и распорядку. Чёрт, можно подумать, он даже на горшок ходит по расписанию и пребывает в гальюне строго отведанное нормативами время... Прямо как в тире, сорок пять секунд и выбить не менее двадцати мишеней.
Под непроницаемым щитком гермошлема скользнула робкая усмешка и защитник отступил на шаг, чтобы освободить путь уцелевшим. Один за другим, они погрузились в капсулу, а Шепард, как положено капитану ,покидающему тонущий корабль, покинул его последним. Перед тем, как гермодвери закрылись и произошла отстыковка, он коротко отдал честь тому, что последние годы было его домом и тем, кто на веки останется в нём.
Пассажиры разместились в противоперегрузочных креслах, а сам Макс так и остался стоять, прочно вцепившись подошвами магнитных ботинок в пол, а плечами упершись в невысокий потолок. Он по прежнему держал в руках оружие, наведённое на шлюзовой отсек, он по прежнему ждал неприятностей. Ждал, что вот вот, что-то застучит по металлу, а спустя миг он разродиться жутким скрежетом и подвергнется деформации. Да, в его программе был предусмотрен и такой контрманевр, когда абордажники догоняли корабли, что уже произвели отстыковку, банально отталкивались от обшивки, в лёт догоняли беглеца, вцеплялись в него словно клещи и начинали прогрызать плазменными резаками, извлекая всех тех, кто внутри. Чаще всего именно беспечность, ощущение свободы и безнаказанности губило людей. Они снимали скафандры, открывали забрала и первый же пропил в обшивке лишал кубрик кислорода, а его обитателей сознания и жизни. Так почему эта черная дрянь, путешествующая по космосу не может предпринять нечто подобное? Теоретически может, а значит расслабляться рано.
Около пяти минут, Голем стоял неподвижно и прислушивался к шумам издаваемым челноком, его электроникой и двигателями. Пытался различить в них что-то неправильное. К счастью, опасениям не суждено было сбыться. Чего нельзя сказать о других превратностях судьбы, ожидавших галактических беженцев...
Переговоры Фрайзера и картинка, передаваемая интеркомом, заставили вновь напрячься космодесантника. Перед внутренним взором пронеслись картины штурма планеты Иштваан-5. И если адом считалось то, что происходило на земле, то то, что происходило на дальней и ближней орбите, в околопланетном пространстве, смело можно было назвать Судным днём или Апокалипсисом.
Более тысячи больших и малых военных кораблей, классов от Линкоров до Джагернаутов, схлестнулись в черной пустоте. Залпы корабельных орудий испаряли десятками эскадрильи перехватчиков и штурмовиков, выгрызали огромные бреши в корпусах... Зеленоватое свечение плазмы, голубоватые искры разрядников, брызги раскаленного металла, от попадания лазерных орудий, замерзшая кровь, части тел и миллионы тонн блестящих частиц металла, бывших некогда боевыми звездолётами... Бой шел на взаимное истребление, пощады не давала и не просила ни одна из сторон. Жатва смерти, где только на орбите погибло более миллиона человек, а сколько их погибло на планете... Об этом Макс постарался не думать и не вспоминать.
Возможно он и сейчас ненавидел конфедератов, но он не мог не признавать их боевых заслуг, храбрости и отваги с которой они сражались. Они были и оставались достойными противниками, в столкновении с которыми не зазорно погибнуть.
В прочем, личные эмоции и амбиции не помешали военному сохранить здравый рассудок. Это там, среди своих братьев, он может предпринимать любые, даже самые самоубийственные атаки. Здесь же... Здесь была задача сохранить жизнь королеве человеческого улья, оказавшейся на борту. Не допустить своим действием или бездействием вреда её здоровью.
Ладони Голема с хрустом сжались в кулаки. Это было единственное внешнее проявление эмоций, которые он позволил себе показать по отношению к конфедератам. Что происходило по ту сторону брони, оставалось только догадываться...
Отвернувшись от погасшего экрана, Макс выслушал Сильвию.
- Никак нет. Любой контакт с носителями неизвестной инфекции, несет потенциальную угрозу существованию всего человечества. Распространение заразы необходимо купировать на ранней стадии, пока очаг локализован. Сейчас на орбите сосредоточенно достаточно огневой мощи для запуска протокола "Пурификации". Необходима провокация, чтобы они его привели в исполнение. Прямое обращение и предупреждение об опасности, может вызвать интерес со стороны научного сообщества. Попытка завладеть образцом, приведет к необратимым последствиям.
Голем склонил голову, словно изображая сожаление, тоску и грусть.
- Мне жаль человейник этой планеты и его королеву, но порой нужно пожертвовать малым, чтобы сохранить многое...
Вновь повернувшись к интеркому, Шеп нажал кнопку вызова. Когда же Фрайзер отозвался:
- Я поддерживаю ваше решение о "Пурификации" опасного сектора. Но нужно подтолкнуть Конфи к активным действиям. Вы можете устроить провокацию?
Сейчас в Максе говорил военный. Холодный и циничный. Если бы у него под рукой была заветная кнопка, то он бы сам нажал её не задумываясь.
Возможно кто-то и осудит подобные решения, но когда речь идёт о выживании вида... Зараза уничтожила станцию менее чем за пять часов. При плотности населения планеты, зараза будет распространяться в прогрессии. Неделя или около и люди погибнут мучительной смертью, став хостами и ходячими кадаврами. По скольким мирам разнесут эту заразу случайные корабли торговцев, мародеров и всех тех, кто будет слишком любопытным или охочим до легкой наживы? Нет, решительно Макс не мог допустить подобного развития событий.