Звук автоматной очереди разорвал ночную тишину, ударил по ушам, как лязг литавр посреди приглушённой барабанной дроби циркового номера. И вместе с ним ночное небо прорезали горящие, отпечатывающиеся на сетчатке глаза, линии трассеров.
Вот и начало того боя, в предвкушении которого отряд томился уже несколько минут.
Он краем уха услышал кобзоновское "давай", успел увидеть, как, срезанный очередью упал в воду часовой. Упал почти без брызг, просто бесшумно соскользнул вниз, перегнувшись через перила моста и всё, вода поглотила его - только разошлись круги от того места, где только что был человек.
Было дёрнувшийся в ту сторону Чекист, вспомнил, что его цель там, на другом берегу. И тут же в тишине застучали автоматы, опять без ножа кромсая ночное небо. Это и к лучшему: с трассерами понятно, куда бить.
Пока Кобзон бежал, пригибаясь от ливня пуль, к укрытию, Чекист успел завиксировать в прицеле цель. Коротко чавкнул автомат, приклад дёрнуло, первая гильза, остывая, упала в траву.
Это был его первый выстрел в этой войне. Для него она начнётся этой ночью. Он не будет понимать, что на другом берегу, туда, куда несутся его рукой выпущенные пули, чья-то жизнь, чья-то судьба. Он не будет чувствовать ничего, кроме отдачи и всё вскипающей в крови холодной ярости боя. Он не будет замечать, что, выпуская уже третью пулю туда, в темноту, зафиксировав чьё-то материнское сердце в прицеле, он вслух будет произносить свои мысли "На, сволочь, получай, хрен ты нас вычислишь, чай без трассеров бьём"...
Эта война для него начнётся сегодня.