Рагнар крепко спал, успев хорошо вымотаться за день. Первый день непосредственного пребывания в зоне боевых действий прошёл двояко. С одной стороны ничего особенного конкретно с Сенкевичем не произошло. С другой - довольно занимательно и полезно было это бдение с сослуживцами на блокпосте. Оставалось ощущение, что вот так, по чуть-чуть и вливаются в непростую жизнь посреди войны. Но скоро этому предположению суждено было рассыпаться в пух и прах.
Крепкий и глубокий сон сопровождали видения. Сны были, по большей части сумбурны и обрывисты. Рагнару снился дом, снилось, что он опоздал на маршрутку до Майоровки, и ему пришлось ехать в Варну, и записаться в ряды врага, потому что третьего, в его сне, не дано. Затем он оказался на блокпосте с Умником, Философом и Филином, которые не знали, что он враг и угощали его чаем и сигаретами. А он, стиснув зубы, врал, улыбался и ничего не говорил. Он не хотел им ничего говорить. Он их не так давно и знал, и не был столь близок, но во сне они относились к нему как к родному брату.
Они сидели у костра и говорили о политике и о будущем Кислева. А потом Мирославу приспичило в туалет и он отошёл в поле, а когда возвращался наткнулся на могилку, остановился и начал смотреть на холмик. Внезапно из земли его ухватила рука, бледная, испачканная в чёрной крови. Рагнар стал вырываться, но рука стиснула его щиколотку. Из земли вылез мертвец, в рваной одежде и снаряжении, с дырой во лбу. Сенкевич начал бить его в лицо другой ногой, но тот будто и не замечал этого, продолжая лезть к ефрейтору.
- Контакт! - Заорал он, стараясь скрыть в голосе панические нотки. - Контакт! Парни! Сюда! - обернувшись, он увидел Филина, стоящего в двух метрах и смотрящего на него.
- Ну что, думал, Ваня тебя не узнает? - спросил тот. - Ваня своих сразу чует. Ему там одиноко одному лежать, вот и тащит тебя к себе.
- Филин, помоги! - Старательно пряча страх в голосе, возмутился Рагнар, продолжая отбиваться.
- Что б ты потом нас сдал всех сепараторам?
- Да я тебе потом объясню! Я не собирался, я просто на маршрутку опоздал!
- Ваня тоже опоздал. Ничего не поделаешь. Это война, и тут маршрутка может решить судьбу человека.
- Ты ебанулся?! - заорал Мирослав, - Какая нахуй маршрутка?!
- 275-ая, - Пожав плечами ответил Филин, а затем добавил. - Можно я возьму твои берцы? А то в кроссах рассекать не очень.
Мирослав с ужасом посмотрел на Филина, потом на мертвеца. Крючковатые пальцы того тянули Сенкевича в могилу, и вот он уже по пояс оказался в земле, хватаясь судорожно за траву и рожь. А Филин присел на корточки и уже зашнуровывал его ботинки, невесть каким образом пропавшие с ног ефрейтора.
- Рагнар, - разобравшись с шнуровкой, и протягивая сигарету, обратился Панько, - Слушай, ты не обижайся, но Ваня - мусульманин. Потому в Вальгаллу ты не попадёшь...
Сон прервал страшный грохот взрыва. Спросонья, да после такого хоррора Рагнар почти пять секунд вертел башкой, не понимая что происходит, но инстинкты сами подстегнули к действиям.
Подхватив вещи и АК-74М, с которого ещё перед сном снял подствольник, ефрейтор кинулся наружу из палатки. Как любят говорить в дешёвой литературе или малобюджетных фильмах про войну: "Там творился Ад". Для Мирослава, который не отличался слабостью характера, то, что он увидел - было шокирующим и страшным. Ему казалось он осознал ВСЁ. Он раскаялся ВО ВСЁМ. Единственное, что им двигало сейчас - желание выжить. Будто Провидение, услышав его дневные речи на блокпосту в адрес противника, решило его проучить. Он мысленно проклинал себя за те слова. Ему казалось, что всё это происходило именно из-за этого, из-за бравады и самонадеянности.
Как он добежал до окопа, Рагнар не мог вспомнить и на утро. Не мог вспомнить он, и как орал на них офицер. Это исчезло из его памяти. Зато осталось окровавленное лицо Филина.
Что-то ударило в шлем. Ухватившись за место удара, Мирослав нащупал дырку в чехле, видимо осколок. Начали стрелять, и он не думая передёрнул затвор, досылая патрон в патронник и особо не целясь нажал на спуск. Но крючок не поддавался, потому как оружие стояло на предохранителе. Осознание пришло лишь через три выкинутых из затвора патрона. А затем в ночь улетело оба магазина спарки. И лишь отстреляв второй магазин, Сенкевич наконец совладал с собой.
Обстрел продолжался, как и хаос на позициях. Мирослав сполз вдоль стенки, обняв автомат, и вжав голову в плечи. Он просто сидел так, пока интенсивность обстрела не стала идти на убыль. В паху жутко давило, так как член стоял как деревянный. Видимо это была реакция на выброс адреналина.
Когда всё стихло окончательно, Рагнар увидел в двух шагах от себя тело Суховского. Его даже не удивило, что он не заметил сослуживца раньше, так как тот лежал совсем близко. Андрей валялся как тряпичная кукла и вовсе не был похож на человека. Картина была ужасна, но почему-то абсолютно никак не подействовала на Мирослава. Он не почувствовал от этого ни страха, ни ужаса, ни сострадания к погибшему и даже радости от мысли, что на месте Сухарика лежит не он. Сняв шлем, и вытерев холодный пот со лба, Мирослав поднял взгляд на сослуживцев.
- Пацаны... Его надо вынести... Философ... Ты... Руку... Руку его возьми, а мы с Умником тело откопаем и вытащим.