Мартин смотрел. И с каждой секундой понимал горькую и простую истину. Сейчас, все его навыки, вся сила, вся ловкость, каждый собранный им трюк, уловка, они бесполезны. Время меча, время для стона мышц кончилось ещё не начинаясь. Будь здесь Ила, будь здесь его солнце, они бы вместе смогли сделать всё. Крепыш был бы кочкой, о которую так легко споткнуться. Но что значит кочка без волны?
-"Что делать? Куда его ударить, если он двинется вперёд? Где? Где уязвимость, где слабое место?" - глаза шарили по громадной туше. Есть ли выбор? Есть ли что-то за что можно зацепиться? Глаза? Нету. Живущим во тьме нет нужды в ловить каждое движение. Огонь здесь редкий гость, не говоря уже о солнце. Ушей тоже нету. Слуховые отверстия? Даже сейчас, в ярком свете волшебного огня стекающего со стен (укол ревности - Ила так не умела) следопыт не видел их. -"Как? Как они нас чувствуют? У них нет даже чувствительных усиков, чтобы пробовать воздух! Солнце моё, дай мне знак!"-
Но давно уже отпылала душа, и стучался пепел в щиты сердец. Был ли Мартин холоден или тепел? Нет. Может - мертвец? Росомаха встряхнул головой. Не время. Не сейчас. Левая рука сместилась. Ответ на любой вопрос следует начинать искать изнутри. И один из этих ответов сейчас лежал в мешочке, подвешенном у пояса. Горловина узко стянута. Звездолов не обращался к нему уже больше месяца. Пальцы с трудом нащупывают мешочек. Для стороннего взгляда он кажется пустым - но Март знает, это не так.
Там холодная вьюга. Там ветер, воющий в горах, скрип чахлых сосен и долгие вечера у тёплого очага, за крепкими бревенчатыми стенами. Там частица далёкого-далёкого мира, оторванная от всего остального клана, но вместе с тем пребывающая с ним. Некоторые изделия резчики создают за пару дней. Некоторые - за месяц. Иные же создают за год, бережно подбирая подходящий кусок древесины, стружка за стружкой снимая слои, вкладывая душу в каждый изгиб затейливой резьбы. Немного таких амулетов, и дают их не всем. Марту - дали. Воины уходящие во тьму должны помнить, почему они шагают в недра гномьих глубин, почему они терпят две недели пути по подземным рекам и местам которые не хочется вспоминать. Почему, когда они выходят по ту сторону гор они щурят глаза в слабой попытке спасти своё зрение от беспощадного солнца. Щурят - но не закрывают. Краски поверхности для так прекрасны после долгой подземной тьмы...
Наконец, горловина открыта, и пальцы скользнули внутрь. Торопятся, спешат. Надо нащупать. Острые края резьбы ткнулись в ладонь. Будто недовольный зверёк легонько куснул кончик пальца. Сейчас не время вспоминать, как он добывал этот кусок редкой древесины, что не знает сноса, что тверда как камень, и даже стальные резцы берут её лишь после долгой подготовки.
-"Брат-братец, меньшой брат."- Март стиснул зубы, пытаясь дозваться до духа, что сидел в сторожке. Ритуальная узоры оставили его лицо почти бесстрастным, но узоры чуток сместились. Сердце сжалось. Звездолов редко это делал в присутствии Илы. Не стесняется, нет, но..неловко как-то. Так слепец стесняется своего увечья рядом со зрячим. Но даже слепец может ткнуть в лицо.
Там где не справляется сила, там где не хватает остроты разума - нужна хитрость и немного удачи.