Валар отреагировал на ее прикосновение так живо, что она сама подхватила этот импульс. Подумалось о том, как хорошо бы ей было в его сильных объятиях, как сильно бы сжимала она его плечи и впивалась в спину ногтями. Все эти мысли были мимолетны и бесконечно приятны. Все эти мысли разжигали в ней то самое несокрушимое пламя, что требуется бойцу перед началом боя. Она мысленно поблагодарила его за этот жар в груди и замерла от слов, адресованных Ульриху. Они впивались не в сердце, а в самую душу. Обнажали ее острыми лезвиями звуков, снимая защитную корку, и открывали самой себе на обозрение. Мол, любуйся, в кого ты превратилась, душа. Что делаешь ты со своим телом и сердцем? Феари даже испытала страх от мысли, что мог он сказать о ней или о Мел. Что творилось в душе этого молчаливого ведьмака с ярчайшими янтарными глазами? Никто не знал. Никто. Наверное, даже он сам.
Слова Валара по-своему отразились в глазах Ульриха. И, взглянув в них, Феари отчетливо увидела, почти нутром почувствовала, как пошел снег. Огромные пушистые белые хлопья медленно нисходят с небес, оседают на ресницах в бесконечной тишине снежных равнин. И даже мысли в этой тишине звучат слишком громко. И душа будто застывает, глядя на это великолепие. Ледяные холодные льдинки искрятся в глазах рыцаря, и оторвать взгляда от этого зрелища нет никакой возможности. В эти глаза влюбляешься с первого взгляда, в них уходишь с головой, отдавая сердце и душу на растерзание холоду и тишине. Она смотрела на него и остывала. Только что разгоревшийся в душе пожар был тихо и бескомпромиссно потушен снегом. Приехали.
Ульрих ответил Валару. Холодно и спокойно. Чувствует ли ведьмак то же, что чувствует она сейчас, глядя на Ульриха? Видит ли этот мерцающий снег и губящую душу тишину? Стало ли ему так же холодно изнутри, как и ей? Ответа на это она не получит. Лишь тихо опускаются ее руки с их плеч, и сердце, сжатое в тиски чувствами, вздыхает спокойно и начинает вновь качать по венам кровь, возвращая тонкому телу силы и желание жить.