Она никак не ожидала, что невинная просьба обнять ее обернется таким тесным знакомством с телом Валара. Подумать только, еще час назад она мечтательно раздевала его глазами, а сейчас он сам расстегивал перед ней кожанку, обнажая массивную грудь. Феари от такого представления просто замерла, удивленно уставившись на него огромными глазищами. Он, казалось, этого не заметил. Не заметил ее робости или не стал замечать, об этом никто уже не узнает. Он просто подошел, накинул ей на плечи плащ и принял в свои объятия, прижав к горячему телу в край оробевшую девушку.
И руки ее как-то сами собой обняли его спину. Ледяные скорее от волнения, чем от ночной прохлады руки нежно легли на широкую спину, способную объять необъятное и укрыть от всех тревог. Он был так близко, так горячо дышал ей в шею. Феари тихонько умирала в его руках. Таяла нежным воском, едва не плача от переполнявших душу чувств. Счастье затопило ее с головой, погрузило в лучистые воды несказанной радости, и Феари, даже если бы и захотела, то ничего бы сказать не могла. Он говорил о чем-то с Ульрихом и низкий голос отзывался во всей груди гулким шумом. И Феари чудилось, будто она всю жизнь прижималась к его груди и чувствовала как голос отражается во всем его теле.
Тепло его тела было убаюкивающим, родное, самое нежное тепло. И в этом тепле можно было с легкостью забыться, утонуть в вечном забвении и быть навеки счастливой. И только Феари подумала о том, как хорошо ей вот так стоять с ним в обнимку, как вдруг его рука скользнула по ее спине и Феари обожгло. Острое словно клинок желание коснуться его губ губами алым росчерком разрезало ее мысли, и Феари, вздрогнув, отпрянула от него, все еще не выпуская из рук, крепко вцепившись в его руки. Стояла, лохматая, испуганная и не знала как быть с самой собой, только что нежившейся в теплых нежных лучах заботливых рук, и вдруг.. Потом нашла в себе силы отпустить его, хотя пальцы совершенно не хотели расставаться. Да что там пальцы, надо было видеть, как ей трудно было оставить его. Словно маленькому ребенку отдать любимую игрушку. Кажется, вот-вот и страстным порывом схватится обратно. Однако, отпустила. Отвела глаза, красная как рак, и отчего-то смешно взлохмаченная, очевидно собственными чувствами. Щеки горели, тело полыхало. Вот так согрелась.
- Пошлите найдем эту несносную девчонку и научим ее хорошим манерам, - только и сказала она, глядя в кромешную тьму. Было ужасно стыдно за саму себя. Так стыдно, что хотелось убежать вслед за Мел.