…Он был странником, он шел домой. Стирая ноги до крови, ломая кости, с мучительным упорством двигался к одной единственной цели бросая на кон всё что у него есть. Если надо - будет ползти на зубах, на четвереньках, как проклятая псина. Сплевывая кровь, сдерживая крик боли – будет ползти как угодно, в пыли и грязи, вырывая суставы и ломая ногти. Глотая горькое безумие. До самого конца. Домой!
Ульрих смотрел на Мэлью и был им - странником затерянном в бесконечности времени. Серые глаза, высокий рост – в это мгновение он казался призраком не принадлежащему этому миру, Казался частью древней, позабытой всеми живыми сказки, что была потерянна давным-давно.
Рыцарь жил своим возвращением, он заставлял себя снова и снова просыпаться по утрам собирая разбитый разум в единое целое – снова и снова, день за днем проходить эту мучительную пытку, вырывая себя из бездны болезненного безумия. В серых глазах плескалась она – страшная, напоенная жарким огнем черной ненависти мечта. Эта мечта выжигает сердце и душу, эта мечта невыносимая, жестокая, беспощадная к своему хозяину. Это была суть Ульриха фон Брандена – вся жизнь ради Бранденсбурга!
Здесь не нужны слова. Сейчас. В этому минуту, когда он смотрел на нее, слова были не нужны.
Прощение? Принятие своего проигрыша?
В эту минуту Ульрих был настоящим, он не скрывал своего лица.
Он идет домой.
Он живет этим возвращением, жаждой мщения и мечтой о Доме. Эта мечта возвращает его к жизни снова и снова, наперекор болезни. Наперекор семейному проклятию. Глаза переливались странным, нечеловеческим светом. Стальная серость! Они мерцали обжигая иномировым холодом. И там, сквозь холод – горел яростный огонь – теплый и холодный одновременно. Ненависть и надежда.
Беспощаден к себе. Измучен. Потерян. Единственная мечта – домой, домой, хочу домой! Хочу вернуться к родным стенам, доползти, прикоснуться рукой к подножию привратной башни, растереть в пальцах мокрый суглинок родной земли, вдохнуть ледяной воздух Севера и…
- Я п-прощу своего бы-брата леди М-мэль. П-прощу, кы-когда Годельшедельваргхен о-отсечет г-голову А-андреаса. Б-бранденсбург п-принадлежит м-мне, а я пы-принадлежу ему.
Он сказал это. Бесконечная грусть точила сердце.
Он был хозяином своей мечты. Он был заложником своей мечты.
- Бранденсбург это м-моя судьба. Это м-мой дом. Я и-иду д-домой, леди М-мэль. Я и-иду в Б-бранденсбург чтобы п-победить сы-своего брата. Чтобы с-сотворить в-великий г-грех и сделать д-доброе дело…х-хотя у-убийство не м-может быть д-добрым д-делом…Н-никогда! И все же…Бранденсбург н-не должен оставаться в руках А-андреса. Или он. И-или я. И-иного н-не дано. Б-бранденсбург живет в м-моем брате, и в-во мне. Э-это н-наш дом, на-а-ше гы-гнездо, н-наша кы-кровь. Н-но ты-только один м-может быть его хозяином. И...Всё. Ради. Бы-бранденсбурга. Это девиз м-моей семьи.
Сказал это. Серьезно. Жутко. Без фальши и шуток, посвящая эту особенную женщину в свои дела.
И этот танец!
Ульрих наслаждался ее движениям, рассказывая о Бранденсбурге. Не всегда словами, не всегда вслух. Но Мэлья. Танцовщица Мэлья! Она поймет, она увидит.
…Шестнадцать серебряных башен и ни одна не будет похожа на другую. Замок совсем не походит на примитивное строение грубых людей – такого другого замка нет ни в одном из миров. Пройди тысячи вселенных, тысячи дорог - никогда не встретишь крепости подобногй Бранденсбургу. Самый мрачный замок Гемландии, самый подавляющий и один из самых красивых!
Высокие башни попирающие землю, стрельчатые арки и холодные шпили башен, вонзающиеся в рыхлую плоть небес. И над всем этим горы – кажется, будто Бранденсбург парит над миром. Вместе со своими мостами, зубцами, стенами – кажется, будто он сотворен плоть от плоти из гор и снега. Будто он привиделся некому чародею во сне и был создан из фантазии.
Нелюдская. Жуткая. Великолепная крепость!
А там дальше…Там начинается вековечный Лес и Нелюдские Владения. С большой буквы! Открытые всем ветрам. Заповедные чёрные леса, ревущие моря и могучие реки. Никем не названные. Не заселенные. Вечно проклятые земли закрытые для живых людей.
Родина Ульриха фон Брандена. Снег и скалы. Душа Ульриха фон Брандена.
Он рассказывал Мэлье о своём доме в этом танце. Иногда тихими словами, иногда жестами. Ульрих не умел танцевать – но это и не важно. На лице его застыло упрямое гордое выражение – пусть он не умеет, но он не опозорит липким страхом ни Мэлью, ни самого себя.
Не сейчас. Не тогда, когда он говорит о своём Доме.