На арене начался настоящий бой. Все условности в сторону. Да, бой не до смерти. До победы. До того, как один из бойцов свалится и не сможет встать. Или будет ранен. Или умрет.
Толпа ревела. Толпа выла, как зверь. Имена бойцов смешались в тысяче глоток. Толпа улюлюкала и рыдала, бросаясь на ограждения, вцепляясь в скамьи. Угощение было забыто. Лакомства летели под ноги, топчущие по настилу.
Сэр Бриан атаковал Ульриха с ходу. Со стороны это казалось, что ураган налетел на корабль и корабль пятится под натиском бешенного ветра. Меч его летал перышком и кружил, но всякий раз натыкался на злое железо Годельшедельваргхена. Но Ульрих отступал. Так казалось со стороны.
Знатоки же видели, что ветер наткнулся на плывущую по морю ледяную глыбу. Ветер может сдвинуть ее с места, но ветер ничего не может сделать горе льда. Бой на то и бой. Ланселот как-то сказал Ульриху, что фехтовальные поединки выигрываются ногами. Кто лучше движется, тот и победит. Ульрих и без него знал эту немудреную истину. И теперь он отступал, держа дистанцию, проверяя Розуэлову силу и сравнивая ее со своей. И, да, сэр Бриан - хороший мужик, сильный мужик и правильный, злой боец. Может, у него в кармане пара сюрпризов, да только Ульрих сейчас чувствовал, что Бриану пока он не по зубам. Пока что его противник полон сил, но вот пробиться сквозь рисуемые Годельшедельваргхеном восьмерки он не может никак, словно бабочка бьется о стекло. Если только существуют стальные бабочки со стальными жалами длиной в человеческий рост.